Свадьба
Шрифт:
В «Бистро» они приехали ровно в шесть. Туда же прибывали остальные участники свадебной церемонии. Делия и священник о чем-то совещались в углу, в это время официанты разносили шампанское. Вся семья Аллегры уже собралась, тут же были ее друзья, подружки невесты, оба отца. Мать Джеффа стояла рядом с сыном. Она явилась в строгом черном платье, с такой же строгой прической, и вид у нее был очень серьезный. И все-таки, несмотря ни на что, миссис Гамильтон выглядела прекрасно.
Алан рассказывал Саймону о проходивших в Швейцарии съемках, Кармен щебетала с Самантой о детях. На этот раз Сэм оставила Мэтта дома с няней. Она
Жених и невеста, их родные и гости составляли очень впечатляющую компанию, в которой набралось достаточно известных имен, чтобы удовлетворить любого корреспондента бульварной прессы. Священник стал объяснять, кому, что и в каком порядке надлежит завтра делать. Чарлз Стэнтон растерялся, не совсем понимая, какова его роль. Это заметил Саймон. Он тихо отвел Чарлза в сторону, представился, пожал руку и высказал необычное предложение. Аллегра слышала только начало разговора, затем мужчины отошли, ее тоже позвали, и о чем у них пошла речь, она не знала.
Аллегре вдруг стало казаться, что происходит нечто волшебное. Кусочки мозаики сложились в одно целое, идеально подходя друг другу. Ее родные, старые подруги — все собрались вместе; родной отец признался, что любит ее. Да, он слаб, растерян, много раз ошибался, но он не бросил ее за какие-то ее грехи. В том, что случилось, она не виновата, может быть, даже и он не виноват. Аллегра не раз слышала это от других, но лишь сейчас смогла услышать то же самое из уст отца.
Когда они только входили, Аллегра представила Чарлза нескольким своим друзьям. Если бы кто-то присмотрелся повнимательнее, то мог бы заметить их семейное сходство. Конечно, Аллегра куда больше походила на Блэр и любила Саймона как отца, но Чарлз Стэнтон был ее биологическим отцом, частью ее жизни, ее самой, ее прошлого и будущего. В ней есть частица его, как, например, ее частица есть в Мэттыо.
Аллегра познакомила отца и с миссис Гамильтон, однако после того, как священник все объяснил и собравшиеся продолжили прерванные разговоры, Чарлз стал медленно продвигаться по направлению к Аллегре и ее матери. Они стояли вместе, обсуждая последние детали предстоящей свадьбы.
— Здравствуй, Блэр.
Будь Чарлз моложе, он, наверное, покраснел бы, но сейчас он лишь уставился на бывшую жену. Она так мало изменилась, казалась такой молодой, что он пришел в полное замешательство. Как будто стрелки часов перевели назад. Чарлза захлестнули воспоминания, горькие и одновременно счастливые, он вспомнил времена, когда Пэдди был жив, а Аллегра была маленькой девочкой.
— Ты прекрасно выглядишь.
— Ты тоже. — Блэр не знала, что еще сказать. Их взгляды встретились: они вспоминали одно и то же. У них была в прошлом общая боль, общие разбитые надежды, иногда они вместе радовались и смеялись, но хорошее сейчас было трудно вспомнить, гораздо лучше сохранились в памяти трагедии — смерть Пэдди, их разрыв. Чарлз приехал сюда, чтобы добавить еще одну страничку в альбом их воспоминаний.
— Очень мило, что ты приехал, — сказала Блэр.
Аллегра подошла поздороваться с Тони Якобсоном и режиссером фильма
Глядя, как Аллегра пересекает комнату, Чарлз, обращаясь к Блэр, заметил:
— Она очень похожа на тебя. — Аллегра была такой же высокой и стройной, как мать в ее возрасте, у нее был такой же смех, ее волосы так же развевались при ходьбе. — Когда я ее увидел, сначала даже испугался, мне показалось, что это ты. Мы с Аллегрой хорошо поговорили сегодня днем в отеле.
— Да, она тоже так сказала. — Блэр вдруг стало жаль бывшего мужа, захотелось взять его за руку, как-то утешить, извиниться за все. — Как ты живешь, Чарлз? — спросила она, стараясь не вспоминать, что в молодости называла его Чарли.
— Очень тихо. — Казалось, Чарлз с этим вполне смирился. — А у тебя хорошая семья.
Он огляделся. Детей Блэр было легко выделить из толпы, они все походили на нее, и Саймон, с которым он недолго разговаривал, ему тоже понравился. Наверное, Блэр получила то, чего заслуживала. Она не заслужила ту боль, которую он ей причинил, но он ничего не мог изменить и надеялся, что ког- да-нибудь она его поймет. Он и хотел бы поговорить с Блэр откровенно, но не мог: одно дело — говорить с дочерыо и совсем другое — с бывшей женой.
— Чарлз, я рада, что ты приехал.
Он все понял. В его глазах заблестели слезы, он дотронулся до руки Блэр и тихо отошел в сторону. Он просто не мог оставаться рядом с ней и дальше — это было слишком тяжело.
Чарлз остановился поговорить с Мэри Гамильтон. Оказалось, что у них не только есть общие знакомые в Бостоне, но он знал и ее отца, деда Джеффа, — тот был профессором на медицинском факультете, где учился Чарлз. Они разговорились. Вскоре Блэр пригласила всех к столу. Джефф и Аллегра сидели рядом, разговаривали и смеялись в окружении друзей. Завтра в это же время они будут на банкете в «Бель-Эйр», уже как муж и жена, а утром улетят в Европу. Аллегре все еще не верилось, что знаменательный день почти настал, до свадьбы осталось всего около двадцати часов.
За столом произносили тосты за жениха и невесту, Джефф тоже провозгласил тост за невесту, а Блэр предложила выпить за всех ее детей, которыми она очень гордилась. Аллегра не раз ловила взгляд Чарлза Стэнтона, обращенный на Блэр, но большей частью он охотно беседовал о чем-то с матерью Джеффа. Мэри Гамильтон, отвечая ему, держалась очень дружелюбно, Аллегра впервые видела ее такой оживленной. К концу вечера Мэри Гамильтон и Чарлз Стэнтон стали чуть ли не закадычными друзьями. Когда Аллегра видела их в последний раз, Чарлз собирался провожать ее в отель.
— Кажется, мой бывший отец ухаживает за твоей матерью, — со смехом сказала Аллегра Джеффу, прощаясь с ним. Джефф собирался ехать домой в Малибу. Она посерьезнела. — Мне будет тебя не хватать сегодня ночыо. — Старая традиция, требовавшая, чтобы жених и невеста не виделись перед свадьбой, вдруг стала казаться ей ужасно глупой. Может, в стародавние времена это имело особый смысл, но сейчас, когда жених и невеста живут вместе до свадьбы, пропускать одну ночь в угоду давнему обычаю казалось нелепостью, только портящей молодым настроение.