Свадьбы не будет. Ну и не надо!
Шрифт:
– Нет, не бандиты, – неуверенно ответила Беата. – Просто не очень порядочные люди.
– И Михаил Антонович, который меня в боулинг учил играть, тоже непорядочный? Не может быть! Он в университете учился, он мне сам рассказывал...
О, святая интеллигентская простота! Кто внушил тебе, мальчик, что человек, учившийся в университете, не может быть непорядочным или бандитом?
– Так что, понимаешь, Люд, я никуда идти не могу. Машину-то они все равно найдут. Начнут обходить дворы... Ой, мамочки!
Над лобовым стеклом нависла густая тень. Еще две фигуры, как тучи, заслонили с обеих
– Людка, ты здесь? Какого...
– А ну не матюкайся, не видишь – дети! – бесстрашно откликнулась Люда. – Да отойди ты от машины, Сенька, балбес! Смотри, людей напугал.
– Это кто? – прошептала Беата. – Ты их знаешь?
– Братья€ мои, – сказала Людмила с деревенским ударением на последний слог. – Вот ведь идиоты. Чего из дома вылезли?
– Чего, чего, когда ты мусор пошла выносить, и час тебя нет! – ворчал по дороге к подъезду Сенька. Он один был действительно Людиным братом. Коренастый Виктор с забинтованной рукой оказался шурином, мужем сестры, лысоватый Павел Григорьевич – вообще соседом. От всех троих несло луком, водкой и дешевым табаком, и были они отличными ребятами.
Павел Григорьевич просто открыл свой гараж-ракушку, и Беата загнала туда машину. А потом Сенька с Людой повели их домой «обмозговать», что делать дальше. Ромка еще на улице успел наладить со всеми приятельские отношения и теперь доставал Виктора с Павлом задачей собственного сочинения. Эту задачу Беата знала, ее на свою голову велела придумать ученикам математичка. То есть она-то велела придумать что-то другое, но у Романа Жаворонкова получилось так:
Задача по математике
Мальчик нашел 10 долларов (фальшивых) и 10 рублей (настоящих). Украли у него 5 долларов и 1 рубль. Он у других украл 8 долларов (фальшивых) и 18 рублей (настоящих). Милиция забрала 10 долларов и 10 рублей и посадила в тюрьму. Сколько осталось?
– О! Жизненная задача! – оценил Павел Григорьевич. – Я так понимаю, что осталось парню сидеть года два. А менты остались при своих. Как думаешь, Витек?
В Людкиной большой густонаселенной квартире было шумно и жарко, несмотря на открытые форточки. Ромку и Беату усадили на кухне, налили по огромной тарелке щей и выдали по куску теплого морковного пирога, который действительно был необыкновенно вкусным, особенно на фоне боулинговых бутербродов.
– Это мой фирменный! – гордо сказала Людмила.
Затем мужское население квартиры – «братья€» плюс примкнувший к ним сын Павла, семнадцатилетний Ванька, уселись вокруг стола, и Беате пришлось еще раз повторить рассказ о своих приключениях в боулинг-клубе.
– Культурные люди пошли! – с уважением прокомментировал Павел Григорьевич. – Нет чтобы поджечь ресторан конкурента – и привет родителям. Слухи распустят, в газетах пропишут, так и угнобят тихо-мирно, безо всяких наездов.
– Эт-то все не так просто, Григорьич, – возразил рассудительный Виктор. – Поджечь – дело нехитрое, да только потом и тебя подожгут – вот и гикнулись оба. Опять же война, шум, милиция, того и гляди, пальба начнется. А тут, прикинь, все культурно, а разберешься – тот же наезд. Они же, если я верно понял, не только в газетах, но и людей потравить хотят в этом самом ресторане. Вот тебе и наезд, только подлый. А имя человеку испоганить, с людьми его поссорить – это хуже, чем поджечь.
– Ну. Так делать-то чё будем? – спросил Сенька, который был среди них человеком боя и в длинных разговорах не участвовал.
– Да ничё, – встряла Люда. – Беата позвонит своей подруге, та хахалю своему, у которого ресторан. Пусть сам разбирается. У него бабки должны быть, охрана.
– Да меня ресторан не колышет, – отмахнулся Семен. – С подругой твоей что будем делать? Сели же они ей на хвост, немцы эти хреновы.
Беата не стала уточнять, что немец был всего один, и тот ненастоящий. Да и не такой уж хреновый, если честно.
– А они знают, где ты живешь, как фамилия? – спросила Люда.
Беата помотала головой.
– Ну и все, – оживился Павел Григорьевич. – Человека в Москве найти – как иголку в стогу сена.
– А машина?
– Машина у меня в гараже постоит, места не жалко. Пока ваши ресторанщики между собой не разберутся.
Беата захлопала глазами. Конечно, спрятать засвеченную «Ауди» в чужую «ракушку» – самое правильное решение. Но только на чем же она будет ездить? На метро, как в лучшие времена приютского поломойства? В час пик, с Ромкой в школу? Да туда и метро-то никакое не ходит...
– Чего у вас, другой машины в семье нет? – тихо спросила, наклонившись к ней, Людмила.
Беата развела руками.
– Не годится ей без тачки, – заявила Люда выпрямляясь. – Вить, а Вить!
– Да мне чего... Я – пожалуйста, – откликнулся Виктор. – Дашка бы не развонялась.
– Не развоняется, я ее уйму.
– Денег, наверное, захочет, – скучно сказал Виктор. – Я-то что, я – пожалуйста.
– Слушай, Витька тебе пока свою «Волгу» даст. – Люда опять нависла над Беатой своей роскошной грудью. – Он все равно поломанный, с одной граблей водить не может.
Виктор уныло покосился на свою забинтованную руку.
– ...Вот только жена у него жмотина, сестра моя родная. За так у нее и снегу зимой не допросишься.
– Я заплачу! – догадалась Беата. – И за пользование машиной, и за гараж.
– Гараж мой! – возразил Павел Григорьевич. – Предоставляется бесплатно. Охраняется государством.
Виктор поднялся из-за стола.
– Как ваше, извиняюсь, имя-отчество? Пойду доверенность напишу.
– Доверенность? – Беата посмотрела на часы. Было четверть одиннадцатого. Елки-палки, когда же Ромка спать ляжет?
Что же это с ней случилось, вдруг спохватилась Беата. Всего несколько дней, как она играет роль заботливой мамочки, а мысли ее только о ребенке: что ему хорошо, а что плохо, что вредно, а что полезно. А со своим как будет? Вообще с ума сойдешь...
– Давай паспорт, у нас на втором этаже нотариус живет, – вмешалась Людка. – Людвиг Андреевич. У него для своих есть готовые бланки, уже с печатью, надо только имя и машину вписать. Соседям – в любое время.
– Ну, не в любое. Ночью-то его пушкой не разбудишь, – хохотнул юный Ванька, довольный, что может хоть слово вставить во взрослый разговор.