Свадьбы
Шрифт:
Каменная ограда вокруг дома была невысока: коли встать па носки, увидишь, как едят и пьют сильные и славные слуги Высокой Порты.
Сладостный запах жареного и пареного будто пожаром охватил целый квартал. Бабочки да мошки - на свет, нищие да голодные - на запах еды. Под степами дома бостанджи-паши верещало, пузырилось человечье болото. Кто успел, тот получил по миске рису, кто пришел после - по ложке. Запоздалых гостей погнали бы взашей, но кто-то из окружения бостанджи-паши придумал смешную игру.
Над каменной стеной поставили длинное удилище
Чтобы лучше видеть потеху, гости поднялись на крышу дома.
Калфа Мехмед поглядел на удилище и подмигнул тому, кого привел сюда.
– Не зевай! Делай, как я!
Растолкал калек, подпрыгнул, скусил мясо вместе с леской, ловко вскарабкался на забор и закричал:
– О величайшие и богатейшие сего мира, я, ничтожный, воздаю за вашу щедрость хвалу небу, ибо получил с вашего стола еду. Но я восславлю вас трижды, коли вы, накормивши меня, соблаговолите утолить мою неутолимую жажду!
Мехмед так забавно кривлялся, стоя на заборе, что ему разрешили спуститься в сад и подойти к дому. Шутники показали Мехмеду кувшин и знаками приказали, чтобы Мехмед открыл рот. Мехмед повернулся к забору и двумя руками позвал того, кто тоже хотел выпить. В то же мгновение красная струя вина пролилась па голову Мехмеда. Он подсел, изогнулся и поймал струю ртом. Дервиши в изодранных одеждах неистово загалдели, на их глазах творилось дело, которое осудил пророк Магомет.
Вино в кувшине иссякло, принесли другой.
– Иди сюда!
– закричал Мехмед тому, кто все еще не решался перемахнуть ограду, - скорей, пока я не проглочу содержимое второго кувшинчика.
Калфа, откинув голову, ждал новой струи. И струя, шипя, как дракон, вцепилась в лицо бедного калфы.
Боль! Ужас! Тьма!
Мехмеда схватили, толкнули.
Бостанджи-паша хохотал. Проучили нахала: наглотался раскаленного масла. Струйка масла, извиваясь, тянулась к защитнику пьянчужки. Но тот, кто оттащил калфу из-под струи, глянул на крышу столь бешено, как умел взглядывать лишь один человек во всей Порте. Бостанджи-паша увидел эти глаза, п кувшин выпал из его рук. К бостанджи побежали друзья. Он отстранил их. Лицо его было белым, как снег.
– Что с тобой?
– спрашивали его.
– Наваждение, - слабо ответил бостанджи-паша.
– Наказан! Наказан!
– радовались дервиши несчастью калфы.
– Глаза целы, а лицо заживет!
– Так сказал Мехмед тому, кто его вытащил из-под раскаленной струи.
– У тебя не лицо - волдырь.
– Отлежусь. Отведи меня в кярхане84 ювелиров. Там у меня друг Сулейман.
Видно, калфе полегчало. Тот, кто был с ним, помог ему встать, и они отправились к мечети Сулеймана Великолепного, возле которой помещалось длинное кярхане ювелиров. В этом кярхане было множество крошечных комнат, но зато каждый мастер творил так, как умели руки, как видели глаза, как билось в груди сердце и сколь высоко взлетала
Глава вторая
По преданию, первым пиром85 цеха ювелиров был пророк Давид. Давид получил от аллаха дар - делать брони и соизмерять сцепления колец в них. Для того, чтобы Давид проявил свой дар в полной мере, аллах умягчил железо. Так Давид стал пиром цеха кузнецов. Но ювелиры ведь тоже работают молотом на наковальне. Правда, их молот - молоточек, их наковальня - наковаленка, а их металлы - золото и серебро.
Древние цехи великих ремесел давно уже разделились. У железников один цех делает только подковы, а другой только гвозди.
Из цеха ювелиров вышли граверы, почерками таалик, несхи, рикъя писавшие на талисманах защитительные стихи Корана. Основание этому цеху положил Тахир Аджеми. Он завоевал Мекку и украсил ворота храма надписью по серебру: “Нет бога, кроме бога, и Мохаммед пророк его”.
Создали свой цех мастера, орнаментирующие золотом и серебром оружие.
Из цеха ювелиров вышел и цех мастеров, шлифующих драгоценные камни. Индийские алмазы, бадахшанские рубины, бирюза из Нишапура, рыбий глаз из Судана, прекрасные кораллы - только посвященные да аллах знали, сколько драгоценностей в тайных хранилищах цеха. Одно было ведомо всем - агатовых зерен у шлифующих гуси не клюют.
Друг калфы Мехмеда Сулейман состоял чыраком86 в цехе ювелиров, покровителем которого почитался его тезка султан Сулейман.
Дети султанов обязаны были изучать какое-то ремесло. Сулейман, прозванный впоследствии Великолепным, пожелал овладеть тайнами мастерства ювелиров. Он учился в Трапезунде у грека Константина. Однажды Константин вызвал своего ученика Шахзаде Сулеймана на состязание в искусстве и был посрамлен.
Мастер Константин разгневался и в неистовстве поклялся отсыпать своему непочтительному питомцу тысячу палок.
Слово - не воробей. Клятва есть клятва. А султан есть султан.
Побить султана нельзя. Султан неприкосновенен. Отступиться от клятвы - отступиться от бога. Тяжкую задачу загадал себе мастер Константин.
Мать Сулеймана пришла учителю на помощь. Она предложила ему за сына выкуп в тысячу золотых, но Константин не принял денег. Недаром греков называют хитроумными. Мастер приказал Сулейману вытянуть пятьсот серебряных проволок. Когда урок был закончен, Константин собрал эти проволоки в горсть и дважды стегнул ими Сулеймана по ногам. Так он освободил себя от клятвы, а Шах-заде Сулеймана от позорного наказания.
Чырак Сулейман мечтал о том дне, когда мастер ударит его дважды по ногам пятьюстами серебряных проволок, ибо это есть посвящение в мастера.
Из обязательных 1001 дня Сулейману осталось ходить в чыраках меньше ста дней. Чыраку денег не платят. Но Сулейман был чырак ювелира.
Алмазное яичко. Не больше воробьиного. Разрезано на две равные половины. Одну половину Сулейман зажал в тиски. Нацелился шильцем, по шильцу молоточком стукнул. Поглядел на работу. Задумался. Губу нижнюю прикусил.