Свадьбы
Шрифт:
– Акходжа, на моих одеждах заплаты, но я освобожден от необходимости латать свою душу. Моя совесть пребывает в мире с моим сердцем и с моим разумом. Твоя пища чрезмерна, Акходжа, твои одежды роскошны, но за это плачено человеческой кровыо.
– Плачено кровью гяуров, Караходжа. Ты так и не излечился от своего безумия. Тебя зовут Караходжа! Неужели тебе мало этого? Ты черный учитель. Так не бывает, чтобы весь народ жил неправдой, а вся правда принадлежала одному безумцу.
– Корейшиты108 тоже не приняли проповеди пророка Магомета!
Они
– Амет Эрен!
– всплеснул руками Акходжа, - Сын мой!
– Отец, тебя зовет пред очи свои хан Бегадыр!
– предупреждая объятия и как бы отстраняя от себя, сухо, резко, торжественно проговорил Амет Эрен.
– Свершилось!
– воскликнул Акходжа, падая на колени. Прочитал молитву. Поднялся. Ударил в ладоши. Вбежавшему слуге приказал: - Позови моих сыновей. Нас ожидает властелин Крыма, наследник славы и земель ханов Золотой Орды, хан Бегадыр Гирей.
Началась суматоха сборов, но Амет Эрен, не замечая ничего и никого, сел на ковер к еде и принялся за мясо.
– Разреши и мне, сын мой, разделить с тобой твою трапезу.
Это сказал старик, с которым беседовал отец.
Амет Эрен сделал жест рукой, чего, мол, спрашиваешь? Коли пришел в дом - ешь. Глянул на старика. Изумился - копия отца. Понял наконец, кто перед ним. Историю Кара-ходжи он слышал.
– Ты брат отца?
– Я твой дядя.
– Ты теперь будешь жить у нас?
– Нет, сын мой. Мне нужно еще побывать в тысяче мест. Мир божий - совершенство божие, но о людях этого сказать нельзя.
– Мне говорили: ты заступник неверных. Я рад, что ты уйдешь. Я теперь сеймен. Я был в походе и убил пятерых казаков.
– Когда-то я тоже многих убил. Мною восхищались, и гордость распирала меня. Я был подобен надувшейся лягушке. Теперь я плачу о тех несчастных днях. Я молю бога простить меня за жестокость. Я прихожу к людям и умоляю их не идти дорогой, которую испытал и которую нашел отвратительной, ибо она дорога к Иблису.
– Ты - гость и ты — старик. Я прошу тебя замолчать. Твои слова ядовиты, а мне ничего другого не остается, как слушать тебя. Не мешай мне есть, у меня далекая дорога.
– О молодость!
– простонал Караходжа.
– Мы в молодости все жестоки, глухи и слепы. Я ухожу, бедный мой Амет Эрен. Мои слова не яд. Они бальзам, но, когда эти слова наконец прикоснутся к пламени твоего ума, будет слишком поздно.
Амет Эрен схватил кинжал и с силой воткнул его перед собой, пробив краешек своего халата, ковер и стол.
– Не вводи меня во грех, старик!
Глава третья
У хана Бегадыра было три брата. Ислам стал калгой, Сафат - нуреддином, младший Байран - ему было всего десять лет - именовался царевичем.
Резиденция калги - город Акмечеть, он же Симферополь. Акмечетью город назвали в честь белой большой мечети Джумаджами, расположенной в восточной части города. Мечети в Крыму были редкостью, самая древняя из них находилась в бывшей столице крымского царства - Эски-Крым (Старом Крыму). Она была построена в 1314 году.
Подати и налоги с жителей Акмечети шли в казну калги.
Резиденция нуреддина находилась в пятнадцати километрах от Бахчисарая, на реке Каче. Здесь был мусульманский монастырь, часть доходов которого шла в казну нуреддина.
Хан Бегадыр пригласил братьев в Бахчисарайский дворец на семейный совет.
Он принял братьев в тронном зале.
– Видите?
– спросил он братьев.
– Что?
– удивился калга Ислам.
– Меня.
– Видим, - нерешительно произнес Сафат.
– Где я?
Ислам наконец понял, о чем спрашивает хан.
– Ты на троне Крымского царства, государь.
– Где вы?
– Мы перед лицом твоим, хан!
– весело откликнулся Сафат.
– Поглядите на себя, поглядите вокруг себя.
Их одежды были тяжелы от сверкающих каменьев, они стояли в прекрасной зале, украшенной золотом, серебром, коврами, драгоценным оружием, в двух жаровнях курились благовония.
– За эти три месяца царствования мы узнали, что есть наслаждение, но мы еще не изведали, что есть власть, - сказал Бегадыр.
– Твой поход, Сафат, - ключ к моему царствованию, к нашему владению Крымом. Твой поход даст ответ, надолго ли мы утвердились на этих берегах. Если ты приведешь тысячи и тысячи пленных, если воины привезут великую добычу - сердца татар будут с нами. Если ты привезешь трупы своих воинов, не мы будем править - нами. Мы будем слушать беев пяти родов, слушать волю султана, его визирей, его пашей, а когда всех слушаешь, тебя уже никто не станет слушать. И все это, - Бегадыр повел руками, - уйдет от нас. Все это покажется нам сладким сном.
Пыль, топот, храп лошадей, звон оружия - и где? Перед воротами дворца.
Хан Бегадыр поднял бешеные глаза на вошедшего в тронный зал Маметшу-ага.
– Повелитель! Твой раб, сеймен Амет Эрен, посланный в Грамата-кая, прибыл и просит известить о том.
Толстые губы Бегадыра Гирея растянулись в улыбке.
– Пусть Амет Эрен войдет вместе со своим отцом.
– Повелитель! Акходжа, отец Амет Эрена, привел тебе в подарок сто отборных кобылиц. Он спрашивает: не желаешь ли ты посмотреть на лошадей?
– Желаю.
Хан встал с трона и без всякого промедления пошел из дворца. Удивленные вельможи, толпившиеся у двери тронной залы, последовали за ним: хан идет к простому сеймену? Что бы это значило?
Кобылицы - одна к одной; это было видно издали. Все в масть: литая красная бронза и золотой фонтан грив.
Перед табуном на коленях люди. Впереди седой, в белых одеждах старик.
Хан Бегадыр остановился перед ним.
– Встань, Акходжа! Что это за люди с тобой?
Спросил, а сам уже насчитал: за Акходжою семнадцать