Свадебное путешествие Лелика
Шрифт:
— Принцы — они все так страдают, — объяснил Славик.
— Остроумцы, — сказал Лелик, улыбаясь. — Все бы вам подкалывать дорогого друга. Между прочим, нам сегодня улетать. Отгуляли.
— Не может быть! — испугался Макс. — Я уже так привык. Кажется, всю жизнь тут катаемся. Может, останемся?
— Легко, — откликнулся Лелик. — Если, конечно, у тебя есть деньги. Я-то свои все потратил. Причем и те, что на поездку планировал, — потратил, и те, что на совсем другие вещи планировал, — тоже потратил.
— Перед поездкой, Леха, — назидательно заметил Макс, — потратить деньги
— Спасибо, — язвительно ответил Лелик. — Что бы я без тебя делал?
— Спал бы спокойно, — сказал Славик.
— Точно, — согласился Лелик. — Ладно, что мы препираемся на отъезд глядя?… Вы лучше посмотрите, какие виды кругом…
Славик с Максом посмотрели в окно. Они ехали по дороге вдоль Рейна. На улице было пасмурно и туманно, временами накрапывал дождь. Рейн, в общем, более или менее можно было разглядеть, но в таких погодных условиях что Рейн, что речка Лихоборка — выглядели совершенно одинаково.
— Виды, спорить не буду, красивые, — заметил Славик, отвернувшись от окна.
— Потенциально, — добавил Макс.
— Да, — согласился Славик. — То есть вполне понятно, что при ясной погоде здесь действительно шикарные виды. Однако сейчас… — сказал Славик.
— Когда вокруг непогода и всякая дрянь… — продолжил Макс.
— И когда ни черта не видно… — покачал головой Славик.
— Совершенно непонятно… — заметил Макс.
— Какого черта ты обращаешь наше внимание на эти отсутствующие виды, — закончил Славик.
— Вот она, людская благодарность, — обиделся Лелик. — Я, можно сказать, специально выехал рано и по окружной дороге, чтобы продемонстрировать вам виды и всякие древние замки, а вы издеваетесь.
— Лех, ну так и правда ни черта не видно, — пробормотал Славик.
— Ну так представьте себе, — назидательно сказал Лелик. — У вас что, воображение слабое? Смотрите на виды, мысленно очищаете их от тумана и добавляете голубизны.
— Голубизны — я пас, — немедленно сообщил Макс. — Раз на мне не женились, я не хочу иметь ничего общего ни с какой голубизной.
— Я имел в виду — небесной голубизны, — объяснил Лелик. — У кого что чешется, тот о том и говорит.
— Во-во, — хихикнул Макс. — Все бы тебе, Лелик, голубизну какую-нибудь посмотреть. Прям страшно за старого друга.
— Ша, девочки, — предостерегающе сказал Славик. — Ругаться не будем. Будем любоваться видами, раз Лелик советует.
— Тогда уж лучше дрыхнуть и смотреть эти виды во сне, — решительно заявил Макс. — Во сне они будут заметно лучше плюс вполне голубые, как мечтается Лелику. Так что, друзья, спокойной ночи.
С этими словами Макс вольготно разлегся на заднем сиденье машины, закрыл глаза и засопел носом. Славик, взглянув на Лелика, повернулся набок, уткнулся головой в боковое стекло и тоже стал засыпать.
Лелик разозлился и подумал, что уж лучше бы он поехал короткой дорогой — по крайней мере, в аэропорту можно было бы спокойно поспать. А вместо этого он вынужден вести машину со слипающимися глазами, между тем как задушевные друзья-приятели дрыхнут со страшной силой и в ус не дуют. Но тут Лелик вспомнил об их самоотверженном поведении этой ночью — и сразу перестал злиться. В конце концов, подумал Лелик, такая ночь заслуживает полусонной дороги вдоль Рейна до Франкфурта. Такая ночь, решил Лелик, заслуживает даже автомобильной дороги от Кельна до Москвы, потому что это была ночь — всем ночам ночь! Потому что он — ну прям принц на белом коне!
Лелику в жизни редко удавалось побывать принцем на белом коне. Это был не его стиль. Не из-за боязни химчисток и отсутствия поблизости повозки со сменными шмотками — вовсе нет! Просто Лелик не умел быть принцем на белом коне. Он всегда тянул максимум на полуразорившегося мелкопоместного дворянчика с ничем не обоснованными претензиями. В юности Лелик этого не понимал и всегда нервничал, когда никто в нем не признавал принца. Но с годами пришла если не мудрость, то хотя бы четкое осознание существующих реалий, и Лелик в конце концов успокоился. Лучше быть хоть мелкопоместным, но дворянчиком, чем полным быдлом, решил Лелик и с этого момента стал жить в полном ладу с самим собой…
Пока Лелик ехал, погруженный в собственные думы, вокруг потихоньку распогодилось. Туман пропал, солнце стало время от времени выглядывать из-за туч, и виды за окном наконец-то заработали практически в полную силу. Спутники Лелика продолжали спать, так что он один наслаждался открывающимися пейзажами. Впрочем, через час Макс проснулся, углядел где-то вдали на горе красивый замок и устроил скандал, требуя сфотографировать себя на фоне старинной постройки, причем так, чтобы он, Макс, был огромный, а замок — малюсенький-премалюсенький. Затем Макс потребовал сфотографировать себя у следующего замка. И еще одного. Потом — на фоне Рейна. После этого — за рулем «ауди» на фоне замка, но чтобы справа было видно Рейн. В конце концов Лелику все эти развлечения надоели, фотоаппарат был засунут в багаж, а Максу было предложено любоваться видами из окна машины и к Лелику больше не приставать.
Во Франкфурт они приехали еще засветло. Лелик хотел было покататься по городу, но Славик предложил сразу отправляться сдавать машину — мол, это не такая простая процедура.
— Как это непростая? — удивился Лелик.
— Очень просто, — объяснил Славик. — Машину же нужно сдавать. А там очередь. Потом, ее будут осматривать. Обнаружат какие-нибудь царапинки — штраф. Машина немытая — штраф. С неполным баком — штраф.
— Боже, — испугался Лелик, — какие сложности. А я в Финляндии брал машину напрокат, так просто потом бросил ее на паркинге отеля, оставил ключ в ресепшн, и все дела. Никаких тебе сдач, моек, заправок и осмотров.
— Ну, это ты просто обнаглел на самом деле, — успокоил друга Славик. — Практически везде прокатные машины полагается сдавать. Впрочем, у тебя что за отель-то был?
— Inter Continental, — ответил Лелик. — Мы там всего на день останавливались. За номер содрали — раза в два дороже, чем в Crowne Plaza.
— Ну вот поэтому они и не пикнули, когда ты прокатную машину там оставил, — объяснил Славик. — В отеле подешевле тебе этот ключ засунули бы…
— Ни черта! — заспорил Лелик. — Я бы не позволил над собой так измываться.