Свадебное путешествие Лелика
Шрифт:
Максом девушка как-то не прониклась. Сначала она растерянно пыталась всучить Лелику ключи от еще одного номера, однако Лелик настаивал на том, что Макс не должен находиться отдельно. Он боится темноты, объяснял Лелик, закрывая глаза и всем телом изображая ужас. При этом Макс из-за его плеча подавал оскорбительные реплики по-русски на тему того, что именно он боится делать в темноте.
Наконец девушка вроде все поняла и сказала, что господа могут прогуляться двадцать минут, пока она подготовит номер
— Кстати, — сказал Лелик, — я бы все-таки выяснил, где мы находимся. Девушка, похоже, то ли пережила сексуал херасмент, то ли просто на всю голову ушибленная. Вполне возможно, что мы все-таки в Голландии, а эта гостиница просто немного долбанутая.
— Что пережила девушка? — заинтересовался Макс.
— Сексуальное домогательство, — объяснил Лелик. — У них сейчас это модно. Ты можешь игриво ущипнуть девочку за попку, а она на тебя тут же в суд подаст.
— Не понял, — сказал Макс. — За что в суд? За отказ жениться?
— Да нет, — сказал Лелик. — За сексуальное домогательство.
— Так радоваться же должна! — возмутился Макс.
— А они не радуются, — объяснил Лелик. — Они в суды подают.
— Совсем офонарели, — загрустил Макс. — Что у них тут творится? Как они тут живут-то вообще?
— О, — сказал Славик. — Какой-то мужик с собачкой идет. Давайте у него спросим, где мы.
Лелик посмотрел вперед — и точно: в конце улицы виднелся какой-то мужик, невозмутимо прогуливающий собачку. Лелик направился к нему, а Славик с Максом засеменили вслед.
Мужик остановился и стал смотреть в сторону приближающейся к нему троицы. Никаких эмоций он не выказывал. Однако в глазах его читалась напряженная работа мысли. Когда ребята приблизились на расстояние, пригодное для беседы, мужик коснулся руками своей шляпы в знак приветствия.
— Бонжур, мсье, — сказал Лелик, который этой фразой полностью исчерпал весь свой запас французских слов.
Мужик молча поклонился.
— Или это Голландия? — вежливо осведомился Лелик по-английски.
Мужик задумался.
— Или, может быть, Бельгия? — подсказал Лелик.
Мужик задумался еще больше. Затем шумно вздохнул. Макс тут же оживился.
— Эге, — сказал он. — А мужик явно не дурак выпить. В нем шнапса болтается — литра два.
— Не болтай, — строго сказал Лелик. — Все тебе шнапс мерещится.
— Откуда вы? — вдруг спросил мужик по-английски. Говорил он с очень сильным акцентом. Но каким — сразу не было понятно. Лелик не настолько владел английским, чтобы с ходу понимать, с каким акцентом на нем говорят.
— Мы из России, — с достоинством объявил Лелик.
— И как там? — икнув, поинтересовался мужик.
Лелик задумался.
— Ослепительно, — встрял в разговор Славик.
Мужик уважительно
— Какая это страна? — в лоб спросил Лелик, которого этот вопрос продолжал занимать.
Мужик снова глубоко задумался. В этот момент собачка дернула за поводок, и мужик покорно побрел за ней, точно так же продолжая думать.
Лелик слегка опешил.
— Э-э… Пардон муа, — вдруг всплыли у него в подсознании еще два французских слова. — Правда ли, что это Бельгия, сэр? — продолжил он по-английски.
— Вполне вероятно, — меланхолично ответил мужик, продолжая брести за собачкой.
— Но, может быть, Голландия? — продолжал допытываться Лелик.
— Весь мир — Голландия, — неожиданно ответил мужик, который вдруг сделал над собой и собачкой жуткое усилие воли и остановился. После этого он вдруг разразился пламенной речью, которая очень напоминала выступление доктора Геббельса на нацистских шествиях. Говорил мужик на чистейшем немецком языке.
— Вот те раз, — сказал Лелик. — Так он, оказывается, немец. Может, мы вообще еще в Германии? Границы-то не было.
— Ишь как заливается, — завистливо сказал Макс. — Мне бы два литра шнапса, я бы еще не так заливался.
— Кто о чем, а Макс о шнапсе, — недовольно сказал Славик. — Мы тут, понимаешь, вообще не пойми куда заехали, а он все о выпивке думает.
— Да ладно вам, — махнул рукой Макс. — Какая разница, куда мы заехали? Это же Европа. Тут куда ни заедь, через два часа все равно в Париже окажешься.
— Кстати, логично, — согласился Лелик. — Ладно, мы в Антверпене — и это главное. А чей он — бельгийский, голландский или германский — лично мне пофиг. Пускай они сами за него воюют. А я спать хочу.
С этими словами друзья распрощались со словоохотливым немцем, который продолжал что-то шумно говорить и на их уход вообще не обратил никакого внимания, и отправились в гостиницу.
Тетка внизу сказала, что номер готов и вручила им ключи. Компания поднялась наверх, Лелик открыл дверь и…
— Вот это я понимаю, — восхитился Макс. — Как она четко проинтуичила, что у нас свадебное путешествие!
— М-да, — сказал Лелик, с тоской глядя на шикарную двухспальную кровать для новобрачных, застеленную покрывалом со здоровенным малиновым сердечком посредине.
— Мама моя, — сказал Макс, открывая дверь в ванную. — Тут и ванна в виде сердечка. Какая прелесть! Это будет лучшая ночь в моей жизни.
— Ладно, — сказал Лелик, — хватит. Приняли нас за педерастов — тут уж ничего не поделаешь. Тихонечко переночуем, а завтра отсюда уезжаем, и плевать на все. Короче, так: мы со Славиком ложимся на кровать, а Макс забирается на диванчик в углу. Его специально по моей просьбе поставили.