Свадебный переполох
Шрифт:
– Хорошо, сэр.
Он отключился не попрощавшись. Год – это слишком долго, но, если сейчас избрать правильный курс, можно повернуть историю так, чтобы ее хватило больше чем на ближайшие несколько дней. Пусть эти пятьдесят тысяч фунтов поработают на них. Зандер до сих пор верил, что в сложившейся ситуации ЭРОС может получить выгоду – может, даже больше, чем в противном случае, – но этот контракт крепко связывал их с Джорджией Стоун на весь ближайший год.
Черный кеб подрезал его машину, чуть было не задев капот, и Зандер наконец выплеснул свое раздражение и чувство вины, со всей силы надавив на клаксон, от чего удерживался уже двадцать минут.
Вторую часть поездки Зандер посвятил разработке плана. И весьма успешно – входя в штаб-квартиру сети, он уже все продумал.
– Зандер… – окликнула его ассистентка Рода, когда он спешил мимо к двери кабинета ее начальника. Он остановился, обернулся. – У него сейчас Найджел.
Найджел Уэстерли. Владелец сети. Плохой знак.
– Спасибо, Клэр.
И вдруг собственный план спасения показался ему неубедительным. Будь Найджел Уэстерли легко убеждаемым, вряд ли он смог бы стать одним из богатейших людей в стране. Найджел жесткий человек. И беспощадный.
Зандер выпрямился.
Ну что ж, если его все-таки уволят, пусть это сделает человек, которым он восхищается больше всех. И он уж точно не собирается дрожать и дожидаться расправы. Зандер толкнул двойные двери кабинета директора и громко поздоровался:
– Джентльмены…
Глава 2
Слава богу, что есть семена. И тихие лаборатории. Здание Британского национального фонда, где работала Джорджия, было таким светлым, ярко освещенным и… веселым. Однако сейчас это действовало ей на нервы. В ее маленькой рентгеновской лаборатории мощность освещения можно было регулировать, поэтому там было темно, мрачно, и казалось, будто внутри никого нет. То, что надо.
Пятнадцатого февраля она позвонила на работу и сказала, что плохо себя чувствует – если не можешь из-под одеяла вылезти, это разве хорошо? – но в четверг и пятницу пришлось-таки тащиться на работу, и мило улыбающиеся, но старавшиеся не смотреть в глаза коллеги стали настоящим испытанием, а на электронную почту отдела плотоядных растений в ботанических садах Кью было отправлено запоздалое и очень важное письмо. Совсем короткое.
Мне очень жаль, Дэниел. Буду по тебе скучать.
Она понимала, что между ними все кончено. Даже если бы Дэниел не согласился с ней – а он согласился, как только успокоился, и они поговорили, – Джорджия больше не могла продолжать отношения, движущиеся по бесконечному кругу. Теперь это невозможно. Зато не нужно объясняться, растолковывать то, что она сама не совсем понимала – по крайней мере сейчас. И Джорджия тянула время, сколько могла. Рано или поздно ей придется встретиться с Дэном, чтобы лично извиниться и забрать свои немногочисленные вещи. Но сейчас им обоим слишком тяжело встречаться.
Пусть отношения тихо умрут сами.
Вот только вся эта шумиха…
Сегодня суббота. И на рабочем месте удобно прятаться от сообщений на автоответчике и электронных писем потрясенных друзей и родственников. Укрытие идеальное – в здании почти никого, а Джорджия и вовсе работала одна в маленькой рентгеновской лаборатории, доступ в которую защищают два замка, для которых нужны специальные карты. Ее неудавшееся предложение не настолько потрясло мир, чтобы за ней охотились папарацци, но и спустя несколько дней о нем продолжали говорить повсюду. Джорджия боялась заглядывать на свои странички в социальных сетях, слушать радио и читать газеты.
Лондон разделился на два лагеря. Одни сочувствовали Джорджии, другие – несчастному, загнанному в угол Дэну.
Должна была понимать, что делает глупость – говорили некоторые.
Да уж, спасибо. Теперь она понимает. Можно подумать, Джорджии самой захотелось угодить во все существующие газеты. Она ждала, что Дэн скажет «да», иначе не стала бы делать предложение.
В прямом эфире-то зачем? – возмущались недоброжелатели.
Причина простая – на следующее утро после того, как Келли объявила, что ее брат готов к серьезным отношениям, Джорджия чистила зубы под радио, а там как раз передавали рекламу: в високосный год возьми инициативу на себя и сделай предложение сама. И в машине она эту рекламу тоже слышала. И на работе. Весь день. Как будто высшие силы настаивали, чтобы она в этом поучаствовала.
Она и Дэниел.
Дэн тоже во всем этом увяз по уши, но, поскольку Джорджия не хотела подводить лучшую подругу – делала это не только ради Дэна, но и ради его сестры, – она все еще мучительно размышляла над тем, что ответит, когда он проницательно посмотрит на нее и спросит: «Зачем, Джорджия?»
Она вставила еще один поднос с аккуратно разложенными семенами в держатель, поместила в камеру облучения, потом вернулась к монитору, чтобы начать рентгеновское сканирование. Уже через несколько секунд появилась ясная картинка. Неплохая партия – как всегда, несколько «пустых» семян, но в целом образец неплохой.
Она быстро напечатала отчет, упомянула о маленьком проценте нежизнеспособных семян и прикрепила его к компьютерному снимку, чтобы отправить группе, проверяющей семена.
Нежизнеспособные. Трудно не посочувствовать: одни стручки сгнили изнутри, в других под кожурой ничего не было. Нежизнеспособные семена никогда не созревали. Их гены просто пропадали без толку, когда оказывалось, что они не в состоянии размножаться.
В природе на этом для них все заканчивалось.
Нежизнеспособным семенам не приходится постоянно оправдываться перед своими успешными матерями за то, что сами терпят неудачи. Не приходится наблюдать, как их успешные друзья создают семьи, покупают и переезжают в загородные дома.
Передернувшись, Джорджия достала из облучателя образец, упаковала его с соблюдением всех правил карантина и положила в нужную ячейку. Потянулась за следующим.
В банке двадцать пять тысяч видов семян, и образцы каждого из них нужно проверять на жизнеспособность. К счастью для национального фонда, ей теперь придется прятаться несколько недель, если не месяцев. От ее свободных выходных и вечеров работа только выиграет.