Сват на расхват
Шрифт:
– Может свата и не будет, всё-таки некоторые люди Старый Новый год встречают не только с фейерверком, но и не забывают и про шампанское с водкой.
– В десятку попали Геннадий Фёдорович, – засмеялась Катя, – мой папа именно к этой категории людей и относится. Ему все эти огни и хлопушки по фигу, он больше любит звон бокалов. Мы сейчас минут десять подождём и приступим к празднеству. Как раз у меня домляма будет к этому времени готова.
– Ты даже такое блюдо знаешь? – удивился Григорьев. – Молодец! Этим блюдом можно кормить и язвенников, и печёночников. Я когда на сборах был в Ташкенте
Он посмотрел на Рому и торжественно вынес вердикт:
– Извеков Роман Алексеевич отныне вы проговариваетесь к совместной жизни с великим кулинаром и вообще с красивой и замечательной девушкой Катей. Цени её и береги? А теперь Роман достань из моего пакета пушку и давайте выпьем за вас!
Рома вспомнил про пакет и принёс его из прихожей. Достал оттуда Шампанское и цветы. Прозвучал выстрел, разлили вино по бокалам и только осушили бокалы, как раздался сигнал домофона.
– Это папа, без всякого сомнения, – сказала Катя, – невовремя ходить в гости это его конёк. Этим непунктуальным трюком он обращает на себя внимание, особенно, когда надевает на себя военную форму. – Она слегка скосила глаза на Рому. – Что сидишь, пригласил, иди встречай?
Геннадий Фёдорович отметил на её лице лёгкое огорчение, которое заметить ему не представляло никакого труда. Поэтому предположил, что сейчас появится гость с особым самомнением, требующим к своей персоне особого внимания.
Предчувствие его не подвело, высокий амбал в генеральской форме без волосинки на голове вошёл в зал, и не промолвив ни слова поднял в приветствие правую руку. Осмотрел стол, втянув в себя шумно носом, с грохотом опустился на стул. Затем щёлкнул пальцем по бутылке Шампанского, сказал:
– Дочка ты же знаешь, что я этот купорос не пью и лягушек не ем, – отставил он от себя крабов.
Уставившись на Геннадия, у него заходили желваки, и он выдавил из себя:
– А тебя парень я не знаю, ты кто?
– Папа не приставай, это Геннадий Фёдорович, крёстный отец Ромы. И он никакой не парень, у него внук уже скоро школу закончит. Генерал протянул через стол Геннадию руку и представился:
– А я Лев Егорыч Шлыков, генерал ФСБ в отставке. Значит с тобой мы будем обсасывать наши свадебные ритуалы?
– Я бы не так выразился, – поправил его Геннадий, – не ритуалы, а обряды или традиции. Но нам и этого не надо обсуждать, молодёжь выбрала свою модель свадьбы, а мы её просто должны утвердить бокалом шампанского.
Катя перед отцом поставила полулитровый графин с медовой водкой, и предупредила его:
– Папа – это твой любимый Нектар, только прошу много не пей, у нас ночь большая, а закуски много. Надо с ней к утру управиться.
– Не переживай дочка, всё съедим, – сказал он, – я-то лично намерен у вас и завтра день провести.
Геннадию она поставила бутылку чистейшего Люкса, и заметив, что отец всё внимание перевёл на телевизор, шепнула Геннадию:
– Папину водку ни в коем случае не пейте, – либо Ромину, либо свою.
Геннадий понял Катю и прилегал только к своей водке слушая одновременно байки Льва Егорыча, который по его рассказам был одним из первых лиц работая с разведчиками в Афганистане. Он просчитал мысленно года и понял, что перед ним сидит самый настоящий ряженный и глупый фазан, но никак не генерал. Хотя он выглядел не свежо, с крупными мясистыми чертами лица, но Геннадий уже знал, что оба они родились в 1960 году и никак он не мог заправлять разведкой в 1980 году в Афганистане и все его россказни переводил на юмор.
– Ты кто несколько раз переспрашивал он Геннадия.
– Мы с вами сватья вообще – то, но если копнуть поглубже, то я буду потомком Рихарда Зорге.
– Слышал о таком – сказал генерал, – это тот который изобрёл стиральную машинку.
– Совершенно верно! – засмеялся Геннадий, сам не зная изобретателя этого бытового творения.
Похоже было что генерал впал в психо-органический синдром, который акцентировал плохую память. Поэтому он понял, что с ним нужно вести себя крайне осторожно, чтобы не последовало у генерала психического срыва. Его глаза были мутными, но иногда вспыхивали словно лунные камни. Геннадий не был психоневрологом, но глубоко людям в глаза мог заглядывать. И чтобы утвердится в своих мыслях, вспомнил учебные семинары по повышению квалификации, где им говорили о некоторых признаках психопатии, к которым относилась, поразительная харизма и бесконтрольное поведение. Как раз всё то, чем козырял генерал. Его китель уже был расстёгнут на половину и из-под него была видна тельняшка. Он был уже на взводе и придирчиво смотрел на всех, кто находился в квартире.
Геннадий понимал, что с этим товарищем, не только шутить, но и общаться опасно. Поэтому он вышел из-за стола и сел в кресло около журнального столика, где было нагромождение непочатых бутылок разных напитков в стекле. Было желание покинуть эту квартиру, но он отмёл эту мысль, за которую ему стало стыдно перед своим другом Алексеем, отцом Ромы.
Идиллия была взорвана через час, когда генерал всем забил мозги. Взрыв произошёл из-за ссоры отца с дочкой на кухне. Катя вбежала в зал и потянув Свету за руку, сказала:
– Пойдём Света к тебе и вернёмся только тогда, когда, старый маразматик покинет нашу квартиру, – после этой фразы она акцентированно посмотрела на Рому.
Они выбежали из квартиры, хлопнув сильно дверью. А Рома пошёл к генералу на кухню. Геннадий не стал вмешиваться в их семейные дела, он сидел за журнальным столиком, молча попивал Шампанское закусывая его дольками мандарина. Он не старался прислушиваться к разговорам тестя и зятя, который происходил на повышенных тонах, но от его старательного нехотенья мало что зависело, когда голос генерала прорезал всю квартиру:
– Мне такой зять не нужен, который дочку – красавицу у меня решил купить за два мешка картошки. Мне холодильник японский купи, большую плазму, – можно Филипс, но в первую очередь оплати мне услуги дантиста. А то мне жрать совсем нечем.
– А баранов сколько голов пригнать, – отвечал голос Ромы.
Наступила гробовая тишина.
– Наверное утихомирились? – подумал Геннадий и закрыл глаза, но тут в тишине раздался лёгкий треск ткани. Мимо него кто – то пробежал в лоджию:
«Видимо генерал, решил свои засранные мозги на морозе проветрить», – подумал он и открыл глаза.