Шрифт:
Глава 1 – Винивиан Степанчик
Перепалка закончилась перестрелкой. Хоть грохнуло далеко, метрах в ста от её парковочного места, хозяйка серебряного Угунди присела на корточки, прикрыла голову руками. Ругань, прерываемая хлопками, только набирала силу, когда она выглянула из своего укрытия. Двое охотились друг за другом, а страдали другие. Между рядами машин вытянулась рука, дёргающаяся в луже крови. Свидетельница заставила себя отвернуться, нырнуть обратно за колесо.
У неё было лишь десять секунд, чтобы принять единственно верное решение – запрыгнуть в тачку и умчаться.
Гоняющиеся друг за другом недруги приближались к ней. Расстегнув пиджак, чтобы не сковывал, хозяйка Угунди с низкого старта рванула к центральному входу городской больницы. Величественное здание своей громадностью обещало безопасность. А ведь с другой стороны очень предусмотрительно стреляться здесь. Из кровавой бани, так сказать, сразу в сугроб.
В своём сером костюме беглянка сливалась с асфальтом, но опасалась, что красные кеды сработают на психов как мулета для быка. Казнь через расстрел – справедливое наказание за подобное преступление против моды. Но, Боже мой, у неё сегодня выходной! Вправе одеваться как угодно.
Во вращающихся дверях едва не столкнулась с медиками, спешащими к пострадавшим. Замерев посреди холла, огляделась, сложив руки на груди в защитном жесте от любопытных взглядов. Потревоженные шумом снаружи, посетители шушукались. Кто-то, не боясь быть засыпанным осколками, снимал на телефон происходящее за окном. Кофеманы продолжали потягивать свои напитки у автоматов. Девушки в снежно-белых чепчиках за стойкой регистратуры в штатном режиме отвечали на звонки, перебирали медицинские карточки. Ничего не выдавало ужаса случившегося. Занятно, конечно, но не более.
Всеобщий интерес к новоприбывшей угас моментально. Отдышавшись, она присела на диванчик. Достала телефон.
– Алло. Лиси? Слушай, ты можешь спуститься в рекреацию? Да, я здесь. Я пришла… Жду, спасибо.
Гладила пупырчатую шкурку апельсинов через полиэтилен, вспоминая причину своего визита. Отхлынувшее волнение накатило вновь. Заприметив подругу, посетительница вскочила, стиснув мешочек так крепко, что ногти прокололи в нём дырочки.
Лиси. Её вечное амплуа – девушка-весна. Сколько бы ей ни было лет, очаровательна и свежа, как первый подснежник. На радостях она уже развела руки для объятий, но вовремя спохватилась – в последний момент сделала вид, будто поправляет волосы. Сели рядом. Выстрелов уже не слышно.
– Что с тобой? Почему? Что случилось? – засыпала вопросами Вини, осматривая подругу с ног до головы.
– Да всё о’кей.
– Ну, в смысле? – только больше запаниковала та. Внешних повреждений нет. Скрытая опасность куда страшнее.
Пациентка демонстративно вздохнула.
– Просто удаляю инкуб.
Вини опешила от заявления. Даже не заметила, как апельсины покатились куда-то по софе.
– Зачем?
– Так год назад родила второго. Помнишь?
Кивок.
– Тогда к бесу 1 мне маяться?
1
Бес (в тридцатом веке) – альтернативное название злого духа, в прошлом более известного как «чёрт». Истинные причины замены потеряны в ворохе домыслов и лжи.
Вини опустила глаза. Логике противилась откуда ни возьмись взявшаяся материнская тревога. Хотя она, скорее, последняя на этом свете, которой бы приписали подобные чувства. Сама-то не избавилась от инкуба – вживлённой ещё в младенчестве капсулы, генерирующей женские гаметы, когда те иссякают по естественным причинам. Есть и есть. Зачем лишний раз ложиться под нож?
– А если, – Вини боялась своих слов, но не напомни сейчас – до конца жизни бы жалела. – А если с детьми что-то случится?
Ждала взрыва, а вместо этого Лиси только рукой махнула.
– Ой, я тебя прошу!
Незачем озвучивать очевидное. Пришло время разыграть последний козырь.
– А если отменят закон о двух детях? Через век-другой разрешат.
Подружка посмотрела на неё, ехидно щурясь.
– Ей Богу, ты как будто вчера родилась! У тебя что по истории было?
– Семь 2 .
– Ну, так скажи мне, отличница, сколько лет закону?
Зрачки серых глаз взметнулись в правый верхний угол.
2
Семь (в тридцатом веке) – высшая оценка по русской школьной балльной системе.
– Семьсот двадцать три.
– А по демографии?
Вини нетерпеливо крутанула кистью. Мол, ближе к делу.
– Ты сама знаешь, что его уже не отменят. Только если сам Бог спустится на землю.
Лиси украдкой глянула на Вини. Они не виделись лет шесть, и та запамятовала, какое место в жизни подруги занимает религия и занимает ли вообще. Флегматичная особа подавляла любые проявления положительных эмоций, а негативные скрывала, в ряде случаев оставляя только призрачный намёк. Раскрывалась полутонами. Так что бес её знает.
– А даже если отменят, – Лиси закинула ногу на ногу, – мне оно на хер не надо. Уже хватает старшего со всеми пра-пра-правнуками. Боюсь представить, чему положит начало малыш Гузим.
Вини подумала, подумала, и, наконец, облегчённо выдохнула. Едва слышно, как воробышек взмахивает крылышком.
– Главное, что с тобой всё в порядке. – Гостинцы перекочевали в руки молодой матери. – Я испугалась, прости. Позвонила, а ты в больнице.
– Как маленькая, правда! – хихикнула Лиси. – Что с тобой?
Подруга помедлила, заранее усугубляя ответ на заданный ради приличия вопрос.
– Ничего. Просто устала… Значит, посидим в другой раз? Завтра открывается «Рестик», слышала? У меня два пригласительных.
– Бли-и-и-н! – запрыгала на подушке Лиси, в порыве чувств схватила Вини за плечо. Та сдержалась, чтоб не вырваться. – А у меня операция!
– Не расстраивайся. Ресторан не один день работает.
– Но там же все будут! Тархам Фут, Годжон Херед. Блин-блин-блин!
– Дамочка, вы как бы замужем.