Свекровь для белоснежки
Шрифт:
По этой причине Андроника сама предложила геям забрать у нее ребенка.
– Сейчас женщина озвучивает несколько другую версию, – отозвался Эдик. – Но будь по-вашему, пусть она и сама предложила вам сделку.
– Да, иначе она боялась, что продаст ребенка чужим людям, и неизвестно, что они потом с ним сделают.
– А вам она, выходит, доверяла?
– Она все знала про нас. Знала, что мы хорошие люди. Знала, что мы никогда не обидим ребенка. И также она знала о том, как мы оба мечтаем завести малыша, чтобы быть настоящей полноценной семьей. Когда мы предложили
– Сказала, что скоро все равно умрет. Что хочет этого. И пусть ребенок вырастет у хороших людей, хотя бы даже и геев.
Леся с горечью и изумлением смотрела на этих двоих через стекло. Понимают ли они, что натворили? Понимают ли, что жизнь в их семье сделала из Андроника… чужого? Того, которого не принимают ни нормальные мужчины, ни даже женщины!
Она-то думала, что Андроник унаследовал свою повышенную чувствительность от родителей, что у него в роду все были такими слюнтяями, но, оказывается, мальчик даже не родной ребенок ни одному из них! Вряд ли он унаследовал свою повышенную чувствительность от матери или отца, которых никогда не видел. Скорей всего, это следствие того, что воспитывался ребенок не в нормальной семье, состоящей из настоящих отца и матери – мужчины и женщины, а в ущербной паре, состоящей даже не просто из мужчин, а из неких существ среднего рода.
– Вы взяли ребенка у его матери, но как вам удалось устроить вопрос с бумагами? – спросил Эдик у Жоржа. – Ведь по всем документам Андроник – это ваш сын?
– Я женился на Андронике. Пришлось пойти на это. Впрочем, все прошло гладко и куда легче, чем мы ожидали. Сразу после рождения Андроника его мать не озаботилась получением даже свидетельства о рождении. Так что сначала мы сходили с ней в ЗАГС, стали официально именоваться мужем и женой, а затем меня почти сразу же записали отцом ребенка. Андроника сама настояла на том, чтобы записать меня отцом своего ребенка. А затем мы нашли одну понимающую женщину из органов опеки, которая согласилась помочь нам лишить Андронику ее материнских прав.
– Вы и об этом договаривались с Андроникой изначально?
Жорж и Андре снова засмущались, как это бывало с ними всякий раз, когда их уличали в чем-то не очень порядочном.
– Андроника к этому времени уже почти полностью утратила разум, – наконец ответил Андре. – Мы дали ей денег на очередную дозу, а больше ее ничего и не интересовало. Она даже сказала, что будет лучше, если мы уедем. И мы уехали.
– И воспитывали ребенка дальше сами.
– И вырастили из него в результате непонятно что!
Тут Леся увидела удивительную картину. В двух старых геях проснулась родительская гордость за своего опекаемого.
– Почему это наш Андроник – непонятно что? – возмутились они хором. – Он прекрасный мальчик.
– Нежный!
– Чуткий!
– Внимательный!
Но Эдик покачал головой:
– Он получился у вас уж слишком нежный и слишком чуткий для мужчины. Я встречал немало ребят, которых воспитывали одни матери, которые росли без отцов. Так я вам скажу, что даже в тех семьях мальчишки вырастали менее изнеженными, чем ваш
– Как? Отдать Андроника в армию?
– Об этом пока еще рано говорить. Для начала разрешите ему повидаться с матерью.
– Нет!
– Об этом не может быть и речи!
– Она наркоманка!
– А вы – геи!
Но судя по всему, Жорж и Андре не видели в своей сексуальной ориентации ничего страшного. Подумаешь, предпочитают общество друг друга. Подумаешь, что вырастили мальчишку сопливым неженкой. Зато они любят друг друга! И у них все это надолго и всерьез!
– И потом вы не можете нас упрекнуть, будто бы мы влияли на ребенка.
– Андроник ничего не знал про наши отношения.
– Вот как? – заинтересовался Эдик.
– Да! Мы с самого начала старательно скрывали их от него.
– Никогда при нем не нежничали.
– Не целовались, не обнимались.
– Знали бы вы, чего нам стоило идти на такие жертвы!
Леся слушала и понимала, что все принесенные геями на алтарь семейного счастья жертвы оказались бесполезны. Они все равно вырастили ребенка с изуродованной психикой. Поведение Жоржа и Андре настолько сильно отличалось от поведения мужчин-натуралов, что ребенок у них, даже не зная о странностях своих папочек, вырос ущербным психически. И вопрос, сможет ли Андроник победить в себе это «родительское» воспитание, стоял сейчас очень остро.
Но сами Жорж и Андре считали, что у них все просто прекрасно. Если бы к ним не совались всякие там любопытные дамочки, в том числе и родная мамаша ребенка, все было бы и вовсе замечательно.
Примерно в таком ключе геи вели разговор с Эдиком еще четверть часа, пока тому не надоела эта бессмысленная дискуссия.
– Довольно толочь воду в ступе! – решительно произнес он. – Ни мне не удастся вас переубедить, ни вам меня. Пусть каждый останется при своем мнении. В данный момент меня интересует другое. Что произошло с сестрами?
– Мы не знаем.
– Опять вы за свое! Но ведь вы уже признались, что Таня шантажировала вас!
– Да, ей удалось узнать нашу тайну.
– Не так подробно, как вам, но достаточно, чтобы начать доить нас.
– Мы сами были виноваты, что разрешили ей слишком приблизиться к нам.
– Она что-то смекнула, потом начала шпионить за нами.
– Подсматривала!
– Подслушивала!
– И узнала, что мы на самом деле вовсе не братья, а… а просто двое мужчин, которые любят друг друга.
Леся услышала, как один из полицейских, сидящих поодаль от них, отчетливо сплюнул в этот момент.
– Тьфу ты! Любят они друг друга! Педики!
Андроник снова вздрогнул и сильно побледнел. Лесе опять стало чуть не до слез жаль паренька. И как он будет жить дальше с такой-то повышенной чувствительностью ко всему несправедливому и недоброму, что есть в этом мире? Да еще сам он такой… несуразный, словно бы нарочно привлекающий к себе беды и несчастья. Почему появляются такие вот бедолаги? И за что с самого рождения этого ребенка преследуют беды? Ведь если вдуматься, то судьба у мальчика страшная.