Свенельд. Оружие Вёльвы
Шрифт:
Похоже, сегодня можно никого уже не ждать, думала она, сидя у очага с пряжей и посматривая на свою старую серую собаку – ради долгой верной службы Хравнхильд позволяла ей зимой ночевать в доме. Какая же должна быть нужда у человека, чтобы выйти наружу в такую ночь – именно сейчас и окажешься между бегущими девами ётунов и разъяренным Тором. Кари, ее старый работник, уже спал в дальнем углу спального помоста, навертев на себя несколько шкур и овчин. Хравнхильд и сама подумывала лечь. Поленья в очаге она расположила так, чтобы горели подольше, но все равно придется ночью вставать и подкладывать, иначе дом остынет.
Над кровлей гудел ветер. Вдруг серая собака подняла голову, прислушалась, выпрямила передние лапы и встала. Хравнхильд отложила веретено, наблюдая за собакой. Та уверенно направилась к двери и стала принюхиваться.
Собака гавкнула. Напряженный слух Хравнхильд различил снаружи какой-то шум – непонятную возню, будто что-то большое тыкалось в толстые, стоймя вкопанные доски, составлявшие наружную стену дома. Ее пробила дрожь – вспомнилось предостережение Хравна. Ничто хорошее не может прийти в такую ночь! Собака залаяла, и возня снаружи усилилась.
– Тише ты! – шикнула Хравнхильд на собаку, быстро подходя к двери.
Казалось, что-то крупное, как медведь, трется о стену. Обливаясь дрожью, Хравнхильд взяла стоявший на краю лавки топор и глянула на Кари: надо бы его разбудить.
Потом раздался стук – кто-то колотил снаружи в стену. Хравнхильд испугалась еще сильнее – этот беспорядочный стук могло производить какое-то лишенное разума существо. Тролль? Дева зимы? Одинова дикая охота – время для нее самое подходящее – обычно не стучит в двери, но что если какой-то из ее участников отбился от своих?
Шорох переместился, и раздался стук в дверь. Хравнхильд застыла, сжимая топор; она хотела позвать Кари, но боялась сдвинуться с места и подать голос. Собака лаяла, и, вероятно, ее слышали снаружи – стук повторился, еще более громкий и настойчивый.
– Кто там? – закричала наконец Хравнхильд.
Почти прижавшись ухом к холодными доскам, она уловила, что ей пытаются дать ответ. Но не разобрала ни слова – какое-то мычание или рев, да и все.
Точно это тролль! Это не может быть человеческим голосом!
– Если ты тролль, то проваливай! – крикнула она. – Отправляйся назад к матери троллей, я отсылаю тебя в скалы и деревья, возвращайся вспять, к тому, кто послал тебя! Пусть Тор вдавит тебя в синюю скалу на девять локтей, и там ты будешь пребывать, пока не наступит Затмение Богов!
Но тролль – если это был он – не исчез: стук раздался снова, и теперь в нем слышалось нетерпение. Хравнхильд немного ободрилась: собственный громкий голос, имя Тора и упоминание о его силе прогнали ненужный страх. Что если это никакой не тролль, а какой-то бедняга сбился с пути? Немудрено, если он в темноте, среди снегопада, не сумел сразу найти дверь! Он же замерзнет там насмерть, не дотянет до утра.
– Защитите меня, Тор и ты, старый Хравн! – сказала Хравнхильд, и, зажав топор под мышкой, сняла засов.
Ей пришлось изрядно самой нажать на дверь – неведомый гость привалился снаружи и не давал открыть.
– Заходи скорее, проклятый бродяга! – сердито закричала Хравнхильд, враз охваченная резким холодом и ветром. Снежинки целыми облаками полетели внутрь, тая в полете и падая каплями воды, пламя в очаге заплясало. – Ни одному
Наконец гость показался на пороге – и Хравнхильд отшатнулась. Мелькнула мысль, что она все же накликала беду и к ней явился настоящий ётун. Кто-то огромного роста, как ей показалось, закутанный в шкуру, без лица, весь усыпанный снегом, шагнул в дом, обеими руками цепляясь за косяки двери, и дверной проем был для него тесен.
Но не успела Хравнхильд как следует испугаться, как тролль покачнулся и рухнул прямо на нее – она едва сумела отскочить назад, чувствуя, как дохнуло холодом и снег посыпался ей в лицо. Некто огромный, темный, весь в снегу, лежал на соломе пола, а снеговой ветер тянулся за ним, как плащ. Спешно обойдя его, Хравнхильд захлопнула дверь и снова наложила засов. Так или иначе, но дело сделано, гость вошел.
Не выпуская из рук топор, Хравнхильд наблюдала за ним. Рога, копыта, медвежьи лапы или волчий хвост в глаза не бросились. Гость слегка зашевелился на соломе. Пожалуй, не стоит бояться, что он на нее нападет – похоже, у него просто нет на это сил.
– Кто ты такой, во имя Тора? – строго спросила Хравнхильд. – Скажи что-нибудь, чтобы я поняла, кого впустила в дом.
Она обошла гостя и встала там, где, как ей казалось, должна находиться его голова. Собака обнюхивала его и виляла хвостом – признала человека.
– Ты можешь говорить?
Двигаясь с огромным трудом, гость приподнялся и сел на полу. Провел рукой в варежке по лицу – тому месту, где Хравнхильд предполагала обнаружить его лицо. Он был с головой укутан в толстый шерстяной плащ, в складках которого скопилось столько снега, что гость напоминал скалу серого гранита, покрытую снеговыми расщелинами. Увидев перед собой огонь, снеговой тролль пополз к нему, и Хравнхильд посторонилась. Видя, что он норовит влезть чуть не в самый очаг, она подложила еще несколько поленьев, но предостерегла его:
– Ты задумал изжариться? Дело твое, но мы тут троллятину не едим.
– Гы-гы-де? – прорычал тролль низким хриплым голосом, и Хравнхильд содрогнулась, его услышав.
– Что? Говори по-человечески.
Тролль сбросил с себя плащ и сдвинул назад оказавшийся под ним худ. Перед Хравнхильд предстало красное от холода, грубое, обветренное лицо немолодого мужчины. Широкий нос, густые брови, глубоко посаженные воспаленные глаза, усы в сосульках, рыжеватая борода, мокрая от тающего снега. На левой щеке, выше бороды, была хорошо заметна поперечно расположенная полузажившая рана, черно-красная от засохшей крови, по величине и виду весьма схожая с еще одним ртом. Ну вот, кое-что от тролля в нем все же есть…
Гость обратил глаза на Хравнхильд, с трудом сосредоточил на ней взгляд.
– Г-где я? – хрипло выдавил он.
– Мой дом называется Каменистое Озеро. А куда ты идешь?
– Это… округ Лебяжьего Камня?
– Да, это округ, которым правит достойный хёвдинг Фридлейв. Тебе нужно к нему?
Хравнхильд никогда раньше не видела этого мужчины и сразу поняла, что перед нею чужак, гость издалека. Даже в нынешнем состоянии, замерзший до полного бессилия, он выглядел человеком бывалым и значительным. Если бы в их округе такой имелся, едва ли она могла бы его не знать, тем более что они были примерно одних лет, сколько она могла судить по его виду.