Свенельд. Оружие Вёльвы
Шрифт:
Утром Снефрид проснулась совсем рано и подошла проверить, как отец. Едва коснувшись его лица, в испуге отдернула руку – лоб оказался горяч, как камень очага. Асбранд находился в сознании, но его трясло от лихорадки и он чувствовал большую слабость. Снефрид разожгла огонь посильнее, послала Мьёлль скорее подоить трех коз, принесших козлят осенью и потому доившихся всю зиму. Есть Асбранд совсем не хотел, но удалось напоить его горячим козьим молоком с медом и отваром ивовой коры и шалфея. Искусству применения трав Снефрид охотно училась у Хравнхильд с детства, и каждую весну и лето собирала достаточный запас. От жара помогает отвар побегов и сушеные ягоды малины, липовый цвет, душица, чабрец,
– Тор, Один и Вёлунд, альвов князь, шли втроем по дороге. Встретили они Турса Длинного, Турса Долгого и с ними третьего – старика Хравна из могилы. «Куда идете?» – спросил их Один. – «В корабельный округ Лебяжьего Камня, на хутор Оленьи Поляны», – отвечают турсы. «Что вам там делать?» – спросил Тор. – «Мы запустим старого Хравна в дом Асбранда Эриля, чтобы он давил ему на грудь, пил его кровь, ломал его кости». – «Нет, я запрещаю вам это, – сказал Вёлунд, князь альвов. – Властью моей я отсылаю старого Хравна обратно под землю, в его могилу, во владения Хель, чтобы он не смел чинить вреда Асбранду Эрилю, моему родичу». «Да будет так!» – сказал Один. «Да будет так!» – сказал Тор. Мертвец мертв и бессилен причинить вред…
Произнося это заклинание, Снефрид так ясно видела каменистую дорогу среди скал, трех богов и трех злыдней, встретившихся в долине, слышала их речи. Вёлунд, князь альвов, был отцом той светловолосой девы, Скульд Серебряный Взор, что однажды провела ночь с Асбрандом Снежным, а через год вручила ему их общего сына; и Асбранд, и Снефрид были потомками того ребенка, а значит, и самого Вёлунда. Знаком того родства были их глаза – светло-серые, серебристого отлива, с легким оттенком лепестка лесной фиалки. Вёлунд не оставит их без помощи, верила Снефрид, и несколько раз в день взывала к нему:
Вёлунд, нам даруй защиту,Силу дай рукам целящим,Старый злыдень будет изгнан,Альвов князь прогонит Хравна.Асбранд Эриль исцелится,Стрелы дверга вынет Вёлунд,Крепкий щит от зла он держит,Грудь и спину прикрывает.Сердце, печень, глаз и ухоОт разящих стрел укрыты,Злобный враг вредить бессилен,Тор и Один мне опора!Каждый раз при этом у нее усиливалось чувство близкой опасности, но и чувство присутствия некой силы, способной отогнать тьму.
Заканчивался второй день после того, как Асбранд вернулся от Каменистого озера, но ему становилось только хуже. Приступы жара и озноба чередовались, он то сбрасывал все одеяла, то знаком просил снова накрыть его; его сотрясал кашель, и при этом он хватался за левый бок – боль в этом месте была очень дурным знаком. Снефрид делала ему свежие отвары трав, поила его козьим молоком и кормила размоченной толченой овсянкой, но ел он очень мало и слабел на глазах.
Старый Хравн, тебя я вижу!Выйди вон, носитель хворей!– гневно шептала она, склоняясь над заснувшим отцом – тихо, чтобы не потревожить больного.
Три страданья ты познаешь,Испытаешь девять болей!Забирай свои невзгоды —Воля Вёлунда священна.Хравн, ступай к себе в могилу,Тор и Один мне опора!Кроме заговоров, Снефрид знала целящие руны. Как могла бы не знать их единственная дочь лучшего эриля в округе, хотя с отцом она не дерзала бы состязаться. Однако все, чему Асбранд смог ее научить, теперь должно было послужить к его спасению. Принеся из леса березовую ветку, Снефрид вырезала на палочке руны Кеназ-Перт-Ингуз и положила отцу под подушку, прошептав:
Тор наполнит силой руны,Тор и Один мне подмога!В этот час она жалела, что отказалась от науки Хравнхильд во всей полноте – собственных ее умений, доступных любой женщине, могло оказаться недостаточно.
Работники, проведя день в лесу, настреляли глухарей и тетеревов. Снефрид сварила из добычи похлебку с луком и тимьяном и поила отца мясным отваром с ложки, добавляя немного размоченного хлеба. Иной раз выглядывало солнце. Тогда Снефрид выпускала погулять всю живность – коз с козлятами, грустных от вечного сумрака кур, – и сама задерживалась во дворе, глядя, как весело скачут козлята. Но солнце скоро пряталось, ётуны задергивали облачную занавесь на небе, на мир спускалась тьма. А никогда зимняя тьма не кажется такой долгой, жадной, гнетущей, как в те ночи, когда сидишь возле больного и чувствуешь, что Хель где-то рядом. Она смотрит на тебя снизу и притом благодаря своему росту – сверху. Ты для нее не добыча – так, мелкая букашка, но и эту букашку она не упустит.
Настала третья ночь. Асбранд был, кажется, в сознании, но не мог даже поднять головы и дышал со свистом. Снефрид все сильнее склонялась к мысли послать работника за Хравнхильд. Отцу это не понравится, но Снефрид себя не помнила от тревоги, что не сумеет спасти его от объятий Хель. Уж слишком сильный у нее был соперник! Внучке, так мало знающей, не уговорить старого Хравна отступиться, так может, это выйдет у его старшей дочери, куда более умудренной.
В эту пору Снефрид сама спала очень мало, и то днем – заснуть ночью она боялась. Казалось, стоит ей оставить отца без присмотра среди ночной тьмы – и злобный мертвец выдавит душу из тела, бросит ее в руки Хель. Поэтому Снефрид осмеливалась подремать только днем, сама питалась кое-как, и Мьёлль ворчала, что хозяйка сама скоро захворает, что я, мол, буду делать с вами двумя на руках?
Близилась полночь, луна наконец пошла на убыль. У Снефрид слегка кружилась голова и путались мысли. Она почти забыла поездку в Лебяжий Камень, а Ульвар казался ей не живым человеком, собственным мужем, а парнем из давно услышанной сказки не то про великаншу, не то про конунгову дочь. Она забыла, что им угрожает разоренье, едва помнила, что за причина привела Асбранда на Хравнов курган. Казалось, только бы отпустили его жар и озноб, и тогда все у них будет хорошо. Ничто другое ее сейчас не могло взволновать.
Было тихо, Мьёлль и работники спали. Глядя в огонь, Снефрид вдруг ощутила рядом чье-то чужое, непривычное присутствие. Подняла голову. У дальнего от нее края очага, где не было огня, сидел кто-то незнакомый, маленького роста, как десятилетний ребенок. Ей бросилась в глаза белая борода, огромные морщинистые руки, черные брови на темном лице…
Что это за дверг? Снефрид дернулась от неожиданности. Глаза ночного гостя были закрыты, но она ощущала его взгляд сквозь опущенные веки.
Ее пробило холодом. Мьёлль спала в женском покое, Коль и Барди похрапывали на своих местах, сипло дышал отец. Но ее и мертвеца от всех отделяла прозрачная стена, за которой только они могли видеть и слышать друг друга.