Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Свердлов. Оккультные корни Октябрьской революции
Шрифт:

Исключили за неуспеваемость, и рассерженный отец показал на дверь? Вряд ли. Свердлов отличался поразительным умом, феноменальной памятью и исключительной работоспособностью. Выгнали из-за очередного хулиганства и конфликтов с руководством гимназии? Некоторые авторы останавливаются именно на этом объяснении. Но таких вещей в биографиях большевистских деятелей обычно не скрывали. Наоборот, выпячивали их как лишние доказательства «революционности» еще в юношеском возрасте. А вот со Свердловым нашли нужным затушевать…

Остается два варианта. Первый — что Яков оказался замешан в какую-то очень уж грязную и некрасивую историю, которую никоим боком под «революционность» не подгонишь. В результате чего виновника выставили из учебного заведения, а папа, чьи надежды

он порушил, выгнал его и из дома. Второй — что причину и следствие надо поменять местами. И толчком к переменам послужила домашняя ссора. Если Яков проявлял «непокорство» к учителям, то это могло случиться и в отношениях с отцом. Возможно, мать, пока была жива, сглаживала трения, а после ее смерти конфликт прорвался. Известно и то, что Мовша Израилевич, похоронив Елизавету Соломоновну, очень быстро надумал вторично жениться. И не исключено, что «пассию» он себе завел еще при жизни супруги. Что также могло дать повод для разрыва. К примеру, сын нахамил будущей мачехе. Или она на него не так взглянула. В результате чего Яков был изгнан без средств к существованию. А соответственно, вынужден был и учебу бросить.

Обе версии косвенно подтверждаются словами Ленина, который в своей речи о Свердлове характеризовал его как «человека, целиком порвавшего с семьей, со всеми удобствами и привычками старого буржуазного общества» (кстати, как видим, ни с какой «нуждой» Владимир Ильич случившееся не связывал). Хотя Яков, скорее, не сам порывал с «удобствами и привычками», а был выставлен на все четыре стороны. Но конфликт разрешился все же помягче, чем с Залманом. По крайней мере без ритуальных проклятий (если они в истории со старшим сыном действительно имели место, если их не выдумали Герман Свердлов или Бажанов).

2. Блудный сын не возвращается

Покинув отчий дом, Яков повел себя иначе, чем Залман. Не стал искать покровителей и решил жить самостоятельно, для чего перебрался в нижегородский пригород Канавино. Вот только утверждениям советских источников, что этот пригород был «населен преимущественно рабочими», доверять не стоит. Откройте Гиляровского и увидите, что Канавино — это как раз и был район трущоб и притонов, обиталище ворья, шпаны и люмпенов. «Ниже» и грязнее его были только «Самокаты» — пустырь, где функционировали всякие балаганы, кабаки, «нумера» с бешеным разгулом и развратом. Полуостров, где располагались «Самокаты», отделялся от берега двумя канавами с переброшенными через них мостками, отсюда и название Канавино. Но «Самокаты» оживали сезонно, на время ярмарок, а в Канавино сосредоточились постоянные «малины», «мельницы», ночлежки.

Правда, Свердлов сперва устроился здесь довольно чисто и культурно. Учеником в аптеку. А аптека в Канавино являлась весьма выгодным предприятием, настоящим «золотым дном» — кого порежут, кому башку пробьют, кто опился, кто венерическую хворобу подцепил. Опять же, кому-то внешность надо изменить, краску для волос купить. Да и «марафет» (кокаин) в то время через аптеки распространялся. Работы наверняка было хоть отбавляй, в режиме, близком к круглосуточному. Но от «золотого дна» ученику могли перепадать только жалкие крупицы. В дореволюционной России ученики получали плату чисто номинальную (если вообще получали). Они работали за еду, крышу над головой и за науку. Только со временем они могли выйти в помощники, в приказчики хозяина. И если бы Якову удалось остаться в канавинской аптеке, дослужиться до повышений, это сулило хороший навар. Но нет. Терпение и послушание в ожидании собственного «гешефта» было не для Якова. Его вздорный характер, самомнение и амбиции опять сыграли свою роль. На новом месте он задержался совсем не долго, поссорился с аптекарем и был выгнан в три шеи.

Пришлось искать другие заработки на пропитание. Кстати, отметим, что устроиться рабочим на какой-нибудь завод — допустим, на Сормовский судостроительный гигант, где работа наверняка нашлась бы, Яков даже не пытался. Как и найти себе место в порту или в лавке кого-то из многочисленных нижегородских купцов. Нет, он уже ставил себя «выше» этого. Его отныне устраивала жизнь пусть неприкаянного, голодного, но «свободного» полуинтеллигента-одиночки. (Можно сопоставить, что и Гитлер в период своего проживания в Вене выберет такую же «свободу»). Яков в это время живет исключительно случайными подработками. Репетиторством. Правками корректур. Перепиской ролей для театра.

Что ж, репетиторство считалось вполне нормальным способом подкормиться для нищих студентов, порой и для бедных старшеклассников. Хотя платили за это мало. А уж тем более недоучке с четырьмя классами образования. Ну кого и чему он мог научить? Только малолетних подготовишек, собирающихся поступать в гимназию. Или отстающих балбесов-младшеклассников. Состоятельные родители в Нижнем могли нанять куда более опытных и знающих преподавателей. А такого, как Свердлов, — только чтобы сэкономить. За копейки, за тарелку супа. Что же касается корректур и переписки ролей, то и это был труд грошовый. Если мы опять обратимся к Гиляровскому, то обнаружим, что такой работой традиционно занимались «интеллигентные» ночлежники. Спившиеся, бездомные. У них существовали особые артели, где старший ходил по театрам, а в ночлежке распределял полученную работу — как правило срочную, и делил выручку за нее. В Нижнем подобная работа была в основном связана с теми же ярмарками — на время их проведения в город съезжались и театральные труппы со всей России.

Таким образом, Яков опустился до мира ночлежек, до самого «дна». Но, по-видимому, он уже имел в этом мире знакомых, покровителей. Иначе 15-летнему пареньку жить среди отбросов общества было бы слишком тяжело и небезопасно. Что еще раз подтверждает предположение о связях с нижегородскими блатными его отца, а через отцовских знакомых и Яков мог стать здесь «своим». И не эти ли его знакомства, причастность к каким-нибудь темным компаниям и их делишкам стали причиной исключения из гимназии и изгнания из дома?

Но тут надо сделать отступление и пояснить, что имелись немаловажные факторы, способствующие контактам Мовши Израилевича и его сына с преступным миром. Дело в том, что значительную и очень влиятельную прослойку среди российских блатных в то время составляли евреи.

Такое положение сложилось отнюдь не случайно. Православная мораль была уже в значительной мере расшатана и ослаблена, но, тем не менее, все еще составляла серьезное препятствие для опускания русского человека на преступный путь. Если поднять самые громкие уголовные дела конца XIX — начала XX века (см. напр. Н. В. Никитин, «Преступный мир и его защитники», М., 1996), то можно обнаружить удивительный факт: расследование большинства из них не стоило правоохранительным органам ни малейшего труда. Преступника замучивала его собственная совесть, и он сам шел сдаваться с повинной! Поэтому описанные у Достоевского душевные страдания Раскольникова вовсе не плод писательской фантазии, а самая что ни на есть обычная реальность своего времени, как бы странно она ни выглядела с точки зрения россиянина сегодняшнего.

Конечно, существовали и русские бандиты, разбойники, в семье не без урода. Но в народной массе они и воспринимались именно моральными уродами! Заметьте характерную особенность — в русском фольклоре нет благородных Робин Гудов и симпатичных Картушей! Все разбойники в народных сказках и преданиях предстают персонажами сугубо отрицательными, зачастую связанными с нечистью и запродавшими ей души (см. напр. «Разбойничьи сказки» в пересказе В. Цыбина, М., 1993). В лучшем случае, подобно легендарному Кудеяру, им предоставляется право уйти в монахи и замаливать прошлые злодеяния. Уж, казалось бы, какую посмертную благодарность должен был заслужить в устном народном творчестве Стенька Разин! Но прославил его своим «Утесом» отнюдь не народ, а интеллигент Навроцкий. А в народной памяти Разин навеки осужден за душегубство на заточение в глубокой пещере, есть щи из горячей смолы и грызть каменные пироги. Причем рассказывает Гиляровскому это предание не купец или дворянин, а бывший есаул разбойничьей шайки (В. Гиляровский, «На жизненной дороге», Волгоград, 1959).

Поделиться:
Популярные книги

Последний реанорец. Том I и Том II

Павлов Вел
1. Высшая Речь
Фантастика:
фэнтези
7.62
рейтинг книги
Последний реанорец. Том I и Том II

Защитник

Астахов Евгений Евгеньевич
7. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Защитник

Чиновникъ Особых поручений

Кулаков Алексей Иванович
6. Александр Агренев
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Чиновникъ Особых поручений

Его темная целительница

Крааш Кира
2. Любовь среди туманов
Фантастика:
фэнтези
5.75
рейтинг книги
Его темная целительница

Внешники такие разные

Кожевников Павел
Вселенная S-T-I-K-S
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Внешники такие разные

Пистоль и шпага

Дроздов Анатолий Федорович
2. Штуцер и тесак
Фантастика:
альтернативная история
8.28
рейтинг книги
Пистоль и шпага

Измена. Верни мне мою жизнь

Томченко Анна
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Измена. Верни мне мою жизнь

Я еще не барон

Дрейк Сириус
1. Дорогой барон!
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я еще не барон

Кодекс Крови. Книга IХ

Борзых М.
9. РОС: Кодекс Крови
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Крови. Книга IХ

Охота на эмиссара

Катрин Селина
1. Федерация Объединённых Миров
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Охота на эмиссара

Цеховик. Книга 1. Отрицание

Ромов Дмитрий
1. Цеховик
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.75
рейтинг книги
Цеховик. Книга 1. Отрицание

Замуж второй раз, или Ещё посмотрим, кто из нас попал!

Вудворт Франциска
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Замуж второй раз, или Ещё посмотрим, кто из нас попал!

Камень Книга седьмая

Минин Станислав
7. Камень
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
6.22
рейтинг книги
Камень Книга седьмая

Я Гордый часть 2

Машуков Тимур
2. Стальные яйца
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я Гордый часть 2