Свердловск 1977

Богдашов Сергей Александрович

Будущая кинематика была представлена в двух с половиной вариантах. Два были собраны, а третий то ли недоделан, то ли раскурочен недавно.

–  Вот этот вариант собран практически из готовых деталей. Великоват получился, но всё просто и надёжно. Со вторым немного сложнее. Нестандартный двигатель, по всем размерам он меньше, но чуть прожорливее. Стандартные детали не подходят, половину пришлось перетачивать и заказывать. Зато смотри, как габариты уменьшились, - отец повертел в руках вырезанную из жести коробку, которую использовал, как натурный образец будущих размеров

корпуса и для сравнения приложил её к той, которую сделал для первой схемы.

–  Так, а почему у тебя везде стоит только один аккумулятор?

–  Я твой образец поставил. При такой ёмкости второй не нужен. Вы же не собираетесь использовать усилитель, который будет потреблять больше, чем мотор?

–  Надеюсь, что нет, - улыбнулся я.
– Кстати, это во многом от наушников зависит. Что-то получается с ними?

–  Пока только макет. Я проверил сам принцип. Большие получились, но работают.

–  А с мембранами как выкрутился?
– удивился я.

–  Зачем с ними выкручиваться? Просто снял их с обычного динамического микрофона и поставил в наушники, - хитро улыбнулся батя.
– Нормально работают, и чувствительность у наушников приличная выходит. Думаю под сотку вытянем. Стандартных мембран на заводе сколько хочешь наклепают. Нам, инженерам, какая разница - микрофон или динамик. Принцип работы у них один и тот же. Подумаешь, один принимает сигнал, а другой выдаёт. Схема-то одна и та же - мембрана, катушка, магнит.

–  Так, стоп, - я заткнул уши, понимая, что отец разухарился и сейчас собьёт меня с мысли, - У вас же наверняка есть лавсановая плёнка? Результат у тебя замечательный получился, просто восторг, но его можно улучшить.

–  Конечно, есть. Мы же на космос работаем. Хоть простая, хоть алюминизированная.

–  Во, надо майларовые, ой, лавсановые мембраны делать, - вспомнилась мне информация о фантастических цифрах, достигаемых на мембранах такого типа.

–  Хм, рассказывай, - потребовал батя, - Что это за майлар.

–  Да тот же лавсан, только это его американское название, - отмахнулся я.
– Они на таких мембранах, да на хороших магнитах вытягивают чувствительность до ста сорока пяти децибелов.

–  Брешешь!
– пристукнул отец ладонью по столу, глядя на меня незамутнённым взглядом фанатика.

–  Вот увидишь, скоро эти цифры опубликуют, правда для микрофонов, но ты только что правильно сказал, что между микрофоном и наушником особой разницы нет. Лавсановая плёнка в разы прочнее, а значит и мембрана из неё будет тоньше и легче. В нашей схеме наушника это огромное преимущество. У нас и так катушка легче, и не висит на мембране.

Батя замер в позе роденовского мыслителя, уставившись взглядом в стол.

С акустикой всё всегда было не просто. Человеческое ухо - весьма своеобразный инструмент. Оно слышит и шорох травы, и рёв реактивного двигателя. Разница звукового давления - десять миллионов, в вполне научных и понятных единицах, если сопоставить измерения уровня слышимости и болевого порога. Но ухо человека так устроено природой, что слышит не НА сколько стало громче, а во сколько раз. Логарифмы люди

придумали намного позже, чем их слух стал логарифмическим.

Поэтому мой восторг от чувствительности наушников в сто децибел объясним. Каждые три децибела поднимают громкость в два раза. Сказал бы отец, что наушники получились с чувствительностью в девяносто - и начал бы я ломать голову над более мощным усилителем для плеера. А это не только дополнительные детали, которые денег стоят, но и место в миниатюрном корпусе, и увеличенный расход энергии. Как же всё тесно связано в маленьких переносных устройствах!

Окинув батины макеты ещё раз взглядом, я задержался на недоделанном варианте. Выглядел он несколько современней, что ли, чем все остальные.

–  Сейчас позвоню и вернусь. Расскажешь мне про этот вариант.
– ткнул я пальцем в понравившийся макет и побежал звонить Юре.

–  Юра, привет. Начну с хорошей новости. Наушники получаются чувствительностью в сто децибел, и вполне возможно, что ещё сколько-то добавят. Теперь плохая новость - в виде ушных затычек они пока не выходят и надо, чтобы усилитель на выходе давал милливатт пятьдесят, а лучше сто.

–  Вытянем. Ты мне лучше сопротивление их скажи.

–  А какое тебя больше устроит?
– мне думается, сопротивлением поиграть не сложно. В конце концов оно регулируется диаметром провода, а у нас схема наушников легко позволяет поиграться с зазорами под толщину намотки.

–  Хм, тут бы лучше низкоомные, вроде. Они и звучать громче будут, но тогда в качестве звука потеряем. Детальности не будет. Ты сам на какой класс этот плеер позиционируешь?

–  Думаю, что второй мы не затащим, но получим что-то максимально близкое к нему.

–  Тогда и думать нечего. Надо выбирать золотую середину. Ом шестьдесят, а лучше семьдесят пять, - не задумываясь, сказал радиоинженер.

–  Согласен. Теперь другой вопрос. Ты завтра вечером чем занят?

–  Я на концерт собрался, уже билет купил, а что?

–  Юр, на какой?
– я почувствовал себя крайне неудобно, и даже заёрзал на табуретке, на которую присел около телефона. Как-то мне сразу не пришла в голову мысль, что его современная музыка интересует.

–  На Цветы пойду, в шесть вечера.

–  Блин. Юра, ты уж извини, что я сам тебя не пригласил. Замотался совсем. Давай ты к пяти подойдёшь к черному входу, а я там записку на вахте оставлю, чтобы тебя пропустили. Поговорим немного, а к началу концерта ты в зал пойдёшь.

–  Погоди, ничего не понял. А ты там что делаешь?

–  Мы будем первое отделение работать. Цветы после нас выступают.

–  Так ты в Слайдах играешь? А почему не говорил никогда? То-то я ещё подумал, когда билет покупал, что не знаю у нас в городе такой группы.

–  Ты не спрашивал, вот и не говорил. Кстати, дважды кайфанёшь. Там больше половины звука на наших усилителях будет.

–  Да ладно, - не поверил мой партнёр по сборке усилителей.
– Слушай, а ты меня с Лосевым познакомишь? Я бы тогда пластинку притащил, чтобы она у меня с автографом была. И букетик цветов надо будет купить.