Сверхчеловек говорит по-русски
Шрифт:
Самое же главное: СССР к концу своей славной и трагической истории породил целую армию гениев. Иногда они были ярыми патриотами СССР, иногда — откровенными антисоветчиками. Но все при этом могли творить научно-технические чудеса. Одни, как вы уже читали, дерзали на общественных началах заниматься проблемами межзвездных перелетов, создания сверхчеловека, универсального языка творчества и новой физики. Другие, как Побиск Кузнецов и Спартак Никаноров, сотворили и поныне непревзойденные системы организационного оружия. Третьи совершили революцию в связи, медицине, домостроении. Четвертые умудрились породить фантастическую металлургию. Пятые — революционные технологии в педагогике, в развитии психических способностей человека. Шестые, как Генрих Альтшулер, разработали супертехнологию — метод «поточного производства» изобретений. Вот оно, наиглавнейшее доказательство развитости нашей
В начале нашего прерванного взлета — кашляющий от чахотки Фридрих Цандер, голодный и в заштопанной одежде, мастерящий первый ракетный двигатель из паяльной лампы. Нищий учитель Циолковский, мастерящий в захолустной Калуге модель межпланетного корабля и выводящий уравнение ракетного полета. В его возможном финале — сверхчеловеки на звездолетах из нейтридной брони. И спасенное от самоубийственной глобализации человечество…
Поднимаясь в небеса, опускаясь в глубины морские
Когда реальность торгашеской и ограниченной Эрэфии достает одного из авторов книги, Максима Калашникова, он обращается к книгам, уходя назад во времени, в эпоху советских бури и натиска. Я совершаю путешествие на другую планету. Красную планету СССР…
Я листаю страницы и вижу орбитальную станцию «Мир-2». Огромную, прекрасно сбалансированную. Скрещение высокотехнологичной орбитальной фабрики, научной лаборатории и космической боевой крепости. Любуюсь раскинутыми крыльями солнечных батарей, причальным узлом для многоразового корабля «Заря», пристыкованными к станции орбитальными штурмовиками для нанесения точечных ударов по земным мишеням из космоса… Бог ты мой, ведь в СССР 2005 года это чудо уже наматывало бы витки над планетой, повергая в страх врагов и зарабатывая сотни миллионов долларов в бюджет страны!
Я вижу многоразовые авиакосмические системы НПО «Молния». Лунную базу. Марсианский корабль с ядерным реактором на борту. Сверхтяжелые самолеты «Мрия», завоевывающие мировой рынок грузовых авиаперевозок.
Возможные советские сверхлюди могли бы получить отменный технический арсенал для покорения света!
А вот книга Александра Чернова «Гомо акватикус». 1970 года издания. Написанная блестящим советским журналистом и океанавтом-любителем об истории подводных домов и планах по советской экспансии на дне морском. Когда я был второклассником, она меня потрясла. Вчитываясь в реалии конца шестидесятых, я до сих пор прихожу в изумление. Неужели такое было в моей стране?
…В 1966-м Институт океанологии и столичный горкомитет ДОССААФ (было такое общество содействия армии, авиации и флоту) решили построить подводный дом «Черномор», где акванавты смогут неделями жить под водой, выходя для работы на глубине и на дне. Чем мы хуже Жака Ива Кусто? У советских все должно быть на уровне! Позвали на помощь подводников из северодвинского клуба «Пингвин». Ишь ты! В нищем СССР, где народ стонал от нищеты под игом коммунистов, сорок лет назад были клубы, говоря нынешним новоязом, дайверов. Мало того, производились свои акваланги АВМ-1М! «Черномор» строили в Северодвинске. Как я теперь понимаю — на верфях атомных подлодок. В июне 1968-го 55-тонный «Черномор» совершил пробное погружение. Как музыка, звучат имена создателей подводной обсерватории. Океанологи Вячеслав Ястребов, Павел Боровиков, Георгий Стефанов, Александр Подражанский, Борис Погребисский, Николай Гребцов, Вячеслав Степанов, Владлен Иванов, Виктор Бровко, Геннадий Обдиркин, Владимир Попов… Механики Николай Русс, Жан Широкий, Валентин Авдеев, Анатолий Целлер… Душой проекта стал замдиректора Института океанологии Павел Каплин, герой погружений на 90-метровые глубины в каньоны Черного моря. В основном славяне, имперские творцы, повелители техники. Рожденные в конце тридцатых — сороковых годах. В самое трудное время! А ведь выбились в люди, стали интеллектуалами. Смотрите: не вагоны разгружали, не на рынках турецким шмотьем торговали, не охраняли торговые точки азербайджанцев, а творили базу для экспансии СССР на шельф. И государство, оказывается, могло заниматься океанологией, а не только бухгалтерским накоплением стабилизационного фонда, перегоном бабок на Запад и выплатой грошовых пенсий. Когда читаешь о событиях 1968 года и о жизни в РФ в 2005-м, то кажется: какой то злой шутник поменял их местами. Шестидесятые кажутся будущим, а двухтысячные — постылым прошлым… Как я вам завидую, крылатые люди 1960-х! Кто из вас жив сегодня? И как сложилась ваша судьба? Откликнитесь, коль можете…
В августе 1968 года «Черномор-1» стоял на дне Геленджикской бухты с четырьмя членами экипажа на борту. Неугомонный ныряльщик и географ Каплин, исследователь Коля Есин, Вячеслав Степанов и … корреспондент газеты «Известия» Михаил Ростарчук. Подумать только! В те времена «Известия» писали не о вечных скандалах в правительстве, не о воровстве бюджетных денег и смертях, не о зачистках в Чечне и «русском фашизме», а об освоении глубин! И корреспонденты не рылись в грязном белье эстрадных див, а, надев акваланг и гидрокостюм, уходили в водное безмолвие. Не сон ли это? Водолаз Алик Амашукели, прибыв на борт подводного дома, совершил на тренажере забег на 1500 метров…
Вторая экспедиция. На дно Голубой бухты. Экипаж — маленький СССР в сборе, содружество народов. Павел Боровиков, Каарел Орвик, Борис Громадский, Олег Куприков, Борис Москаленко. Исследуются микротечения моря, его геология, распространение света в воде.
1969-й. Еще одна экспедиция на дно. На переделанном «Черноморе». Главный водолазный врач-физиолог экспедиции — Василий Гриневич по прозвищу Дед. Он еще сталинский волк глубин. В конце сороковых в мягком скафандре погружался на четверть километра. Его стаж подводных миссий — 15 тысяч часов, почти два года в глубине! В экипаж включен Виктор Бровко, прославившийся погружениями в затопленные пещеры Крыма и Кавказа. (Еще одно свидетельство о жизни в тоталитарном и отсталом СССР!) Советские акванавты живут на глубине более двух недель. Знаете, чем подводный дом отличается от подлодки? Тем, что давление атмосферы внутри него не комнатное, как в субмарине, а равное забортному. Экипаж живет под давлением! Зато он может в любое время выйти на глубину. Обычному водолазу или аквалангисту, ныряющему с поверхности на большие глубины, приходится возвращаться назад с остановками, привыкая к перепаду давления, чтобы не погибнуть от кессонной болезни. Чем глубже уйдешь с поверхности — тем дольше подниматься. На двухсотметровой глубине четверть часа поработал — три часа наверх поднимаешься. Подводный дом лучше…
Снова приезжает известинец Ростарчук. Ныряет с аквалангом и переходит в дом. Берет интервью под водой. Русские акванавты говорят: скоро наша страна приступит к созданию подводных морских хозяйств на Дальнем Востоке. Там можно разводить ценнейшие морские организмы — трепанги, асцидии, губки, раковины-креветки. В черном море — акклиматизировать крупную дальневосточную креветку.
И это только о «Черноморе». А ведь были и другие подводные русские дома. «Садко» один и два, «Спрут» и «Спрут-У», «Ихтиандр». Чекрном в 1970-м с гордостью писал о будущей шагающей подводной лаборатории «Бентос-300» с автономностью в несколько недель и способностью погружаться на триста метров, в сумрачную пучину. Когда я был в Крыму в июле 2005-го, то узнал: избитый и изношенный «Бентос» продается богатым искателям острых ощущений за 50 тысяч долларов…
Еще в 1980-м знаменитый футуролог Тоффлер в «Третьей волне» писал о планах освоения морских пучин. Мол, фармацевтические компании рыщут по морям в поисках новых лекарственных веществ, противогрибковых, болеутоляющих, диагностических и кровоостанавливающих средств. Ожидалось, что к середине восьмидесятых появятся аквадеревни и плавучие заводы. Сочетание нулевых цен на недвижимость и дешевой энергией, получаемой от ветра, теплых течений или приливов-отливов, сделают заводы-плавучие острова конкурентами наземных. Они смогут перерабатывать морскую флору и фауну, превратятся в оффшоры для рисковых бизнесменов и в мекки для приверженцев альтернативного стиля жизни, страстных аквалангистов. СССР мог бы лидировать в здесь….
Сорок лет спустя я читаю о нашем первом прорыве в глубины и почти плачу от горечи. Разве те ребята-акванавты могли знать, что все кончится? Что придет «раса» серых, лишенных дерзкого воображения бухгалтеров, которые скажут: «Это невыгодно и не нужно». И что погибнет их великая страна. А пресса станет сообщать не о победах, а о позоре поражений и потерях нации. День за днем на протяжении полутора десятков лет…
Вчитываясь в пожелтевшие страницы старых книг и журналов, Калашников откидывается в кресле и замирает. Неужели все это было? Неужели люди жили во времена, когда не взрывались поезда метро, когда голодные собаки не ели тела убитых русских солдат на улицах Грозного? Когда ветер и крысы не гуляли в зданиях запущенных научных центров? Когда предмет первой гордости власти — открытие очередного завода по разливу в бутылки американской «Кока-колы»? Когда слово «исследователь» служит синонимом слова «нищий»? Неужели когда-то русские могли собираться, жарко споря не о том, какое пиво лучше и у кого тачка круче, а о том, как строить подводные города и строить звездолеты со сверхсветовой скоростью?