Сверхновая американская фантастика, 1994 № 01
Шрифт:
Я просто сел на край тротуара, положив скрипичный футляр на колени, и глядел на дом. В голове снова зашумело. Майка по-прежнему стискивала тело.
Что делать дальше, я не знал, потому и сидел там, пытаясь осознать произошедшее. Я больше не сомневался ни в реальности Сэм, ни в том, что она была похищена призраком. Снова навалилось чувство потери, будто это случилось только что, а не три года назад. И вот что меня пугало — если Сэм и призрак были на самом деле, то что еще может случиться?
Я закрыл глаза, и, словно мелькающие вывески супермаркетов, перед моим внутренним взором закружились вспышки причудливых образов и слов. Это был мир, в котором жила Джилли, — мир, где все было возможным. Я не знал, как мне быть, как жить в таком мире. Я нуждался в правилах и границах, в каком-то руководстве.
Прошло еще много времени, прежде чем я встал и направился в «Кафе Катрин».
…Стоило мне появиться в дверях, Джилли спросила:
— Ты видел Бумажного Деда?
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы отогнать шум собственных мыслей и понять, о чем это она спрашивает. Наконец я просто покачал головой.
— Его сегодня не было у Святого Павла, — продолжала Джилли, — а он всегда там, зимой и летом, в любую погоду. Мне показалось, что он вчера не очень хорошо выглядел, и теперь…
Я на время отключился от нее и присел за пустой столик, чтобы не упасть. Чувство потерянности, которое разверзлось внутри при виде фотографии Сэм на микрофише, накатывало волнами. Как раз сейчас волна снова поднялась, и было трудно даже просто сидеть на стуле и слушать, что говорит Джилли. Когда меня наконец отпустило, я снова сосредоточился на ее словах.
— …сердечный приступ, кого он мог бы позвать? Ведь говорить он не может.
— Я видел его вчера, — сказал я, удивившись спокойствию своего голоса, — на закате. Он выглядел нормально.
— Правда?
Я кивнул.
— Он был на Пирсе, сидел у реки, кормил уток. Он мне гадал.
— Правда?
— Джилли, ты начинаешь напоминать испорченную пластинку.
Мне почему-то стало лучше. Утихло и затем совсем исчезло ощущение, что я на грани приступа паники. Джилли опустилась на стул напротив меня, поставила локти на стол и уперлась подбородком в ладони.
— Тогда рассказывай, — сказала она. — Что подвигло тебя на это? И что тебе выпало?
Я рассказал ей все, начиная со встречи с Бумажным Дедом. Ощущение выпадения из времени несколько раз приходило и уходило во время разговора, но в основном я держался.
— Святое дерьмо! — воскликнула Джилли, когда я закончил. Она прикрыла рот ладонью и быстро оглянулась, но, кажется, никто из посетителей ничего не услышал. Потянувшись через стол, Джилли схватила меня за руку.
— Ну а теперь-то ты веришь? — спросила она.
— Теперь осталось не так-то много возможностей выбора, не правда ли?
— И что ты намерен делать?
Я пожал плечами:
— Что тут поделаешь? Я узнал, что хотел, — и теперь мне надо научиться жить со всем этим.
Джилли долго ничего не говорила. Она просто держала мою руку и излучала утешение, как только она одна и умеет.
— Ты мог бы разыскать ее, — наконец произнесла она.
— Кого? Сэм?
— Кого же еще?
— Она, наверно… — Я запнулся на слове «мертва» и произнес: — Ее уже нет в живых.
— Может, и нет, — ответила Джилли, — хотя она определенно состарилась. Не думаешь ли ты, что надо выяснить все до конца?
— Мне…
Я не был уверен, что хотел бы это знать. Стоило ли встречаться с ней, будь она еще жива? Что могли мы сказать друг другу?
— Во всяком случае, подумай об этом, — сказала Джилли.
В этом она вся: никогда не принимает отказов.
— Я освобожусь в восемь, — добавила она, — не хочешь встретиться после этого?
— А что? — нерешительно поинтересовался я.
— Может, ты бы помог мне найти Бумажного Деда?
«И его найти», — подумал я. Прямо становлюсь экспертом по поискам людей. Может, мне заказать себе визитную карточку: «Джорди Риделл. Частные расследования и Игра на скрипке».
— Конечно, — согласился я.
— Прекрасно.
Джилли вскочила навстречу паре новых посетителей, вошедших в кафе. После того как она их усадила, я заказал у нее кофе и стал наблюдать в окно за движением на Баттерсфилд. Я старался не думать о Сэм — пойманной прошлым, прожившей там новую жизнь, — но с тем же успехом, что и о белой обезьяне из притчи.
К моменту, когда у Джилли кончилась смена, я снова владел собой, но вместо облегчения чувствовал тяжкое бремя вины за Сэм и призрака.
Однажды я отрекся от любимой. Теперь же ощущал, будто изменяю ей снова. В теперешнем положении — фотография к заметке о помолвке в старом выпуске «Ньюфорд Стар» мелькнула перед внутренним взором — моя реакция была неуместной. Как будто все так и надо — тут и гнездилась вина.
— Не понимаю, — говорил я Джилли, пока мы спускались по Баттерсфилд по направлению к Пирсу. — Сегодня днем я просто разваливался на кусочки, а сейчас чувствую себя…
— Умиротворенным?
— Вроде того.
— Это потому, что ты перестал бороться с собой и признал реальным то, что ты видел и что помнишь. Именно отрицание выкручивало тебе душу.
Она не стала добавлять «Я же говорила» — эхо ее слов и без того на разные лады звучало у меня в голове, усугубляя ощущение вины. Если бы прислушаться к ней без предвзятости, тогда… но что? Неужели опять все сначала?
Мы пересекли Лэйксайд-драйв и пошли вдоль закрытых киосков к берегу. Когда мы достигли Пирса, я повел ее на западную сторону, где в последний раз видел Бумажного Деда, но он там больше не сидел. Только одинокая утка с надеждой посмотрела на нас, но мы не догадались захватить хлеба.