Сверхновая американская фантастика, 1994 № 02
Шрифт:
Вырванные из своего мира, Дру вымирают. Их уже осталось так мало, что практически невозможно собрать вместе взрослых представителей всех девяти полов, необходимых для воспроизведения себе подобных. Как естественно размножающаяся раса они уже не существуют.
На самом деле их осталось настолько мало, что для фармацевтических компаний невыгодно разрабатывать для них средства, продлевающие жизнь. Так же невыгодно для компаний, поставляющих новые тела, исследовать их психику, чтобы на основе этих исследований сконструировать подходящие средства перевода личности.
Ее обездоленная
Между тем Дру имели возможность жить своей собственной жизнью всего лишь около года. В течение срока своей краткой независимости они носили рубин, тускнеющий со временем, как напоминание об их неугасающей вере и в знак своей решимости дальше нести свою скорбную ношу. Тот, который украшал мою посетительницу, уже совсем помутнел, и его затуманенная поверхность ясно указывала на то, как мало времени отмерено было ей.
Их ситуация была наследственно нестабильной. Их жизни были направлены по заведомо бесцельному пути к саморазрушению. С моей точки зрения, хорошо это кончиться не могло. Но не мне осуждать их за донкихотство.
— Можете открывать глаза, леди, — сказал я, откидываясь на спинку стула.
Она наклонилась вперед, на ее почти человеческом лице отражалось нечеловеческое любопытство.
— Что ты расскажешь мне?
Я ощутил, как миф проходит сквозь мои контуры, готовый к рождению из механического чрева моего мозга. Я притушил свет и начал голосом сказителя:
— Называется эта история «Как Аагамар заключил сделку со Смертью». Как Вы знаете, в стародавние времена, когда люди еще не пришли на Сноу, Аагамар был богом Огня-подо-Льдом. Он был самым главным богом для народа Дру; он согревал воздух в глубоких пещерах Сноу своим теплом и люди находили в них прибежище, а его огненная кровь давала энергию машинам, делающим жизнь легкой и приятной. Дру были его избранными созданиями, его радостью и гордостью; они сгорали быстро, но была в этой быстроте яркость и красота, которую он любил превыше всего.
Его огненное сердце было ядром Сноу.
Он надеялся гореть вечно.
Но вот однажды люди пришли на Сноу, и хотя число их было мало, они принесли с собой болезнь, от которой мир Сноу так и не оправился…
— Подожди, — резко оборвала она. — Я знаю много легенд о Лагамаре; ни в одной не говорится о людях.
Я промолчал, выражением своего лица показывая несогласие. Она опустила глаза. Прошло несколько минут. Я мог только гадать, какие мысли бродят в ее голове.
— Пожалуйста, продолжай, — сказала она наконец.
Мои руки были скрыты от нее выступом на пульте. Я манипулировал регулировками эмоциональных резонаторов для создания атмосферы мрачных предчувствий. Свет еще больше потускнел и слабо пульсировал в такт биению двух ее сердец. Я действовал наугад, руководствуясь скудными данными, добытыми мною с помощью тестера, но мне удалось достичь желаемых результатов. Лицо ее внезапно показалось чуть старше, кости явственнее проступили под кожей.
Моих чувств это, естественно, не затронуло.
Я продолжил.
— Последний недуг Сноу развивался незаметно. Люди предлагали Дру купить машины, облегчающие труд. Эти машины превосходили имеющиеся на Сноу. Они высасывали из горячей крови Лагамара все больше энергии, но люди объясняли, что Лагамар не Бог, а всего лишь природное явление, характерное для планет возраста и геологического типа Сноу. Со временем Дру поверили этому и перестали молиться в храмах Лагамара. Это холодило его кровь больше, чем новые Машины, выкачивавшие из него энергию.
Но худшим, самым худшим из того, что люди принесли на Сноу, был стыд. Дру всегда были гордым народом. Осознание того, что самое презренное человеческое существо живет в сотни раз дольше лучшего из Дру, ранило их в самое сердце.
Они не могли смириться с этим и задумали обмануть природу. Страх наполнил сердце Лагамара; его каменные кости чувствовали навалившуюся усталость и безмерную печаль. Кора Сноу трескалась и плакала слезами из жидкого камня.
Дру сидела зажмурившись, на ее ресницах блестели слезы. Я усилил подачу энергии на резонаторы, добавил в эмоциональную атмосферу оттенки бренности и неизбежности.
— Дру не замечали этих знамений, вынашивая свои планы. Они распродавали свои сокровища и транжирили ресурсы Сноу. Вырученные деньги они вкладывали в строительство гигантских гибернариумов, центров погружения в анабиоз глубоко подо льдом. Для обеспечения этих катакомб энергией они ввели гигантский сердечник в самое сердце Лагамара, пронзив его, как кинжалом. Он содрогнулся от горя и боли, и многие погибли в своих пещерах, погребенные под обвалившимся камнем.
Но уцелевшие упорно шли к намеченной цели. Они погружались в холодный сон, планируя каждое столетие просыпаться на один день — и тем самым пережить ненавистных людей. Только некоторые, как ваши оригиналы, видели и чувствовали весь пафос положения, в котором очутился народ Дру. И они ушли к звездам, чтобы прожить столько, сколько им отмерено, и сгореть по-прежнему ярко и быстро.
Ее щеки были мокрыми от слез, звери ее глядели на меня с ненавистью, угадывая во мне причину ее печали. Я даже немного удивился тому, насколько человеческой была ее реакция. Как и всегда, хотел бы я знать, что значит — чувствовать подобно людям.
— Я ожидала, — сказала она, — услышать рассказ о Лагамаре. Я знаю историю моего народа; нет нужды пересказывать ее вновь.
— Терпение, — ответил я.
Она с ненавистью взглянула на меня, и я почувствовал себя неловко. Подобные ей не могут позволить себе роскошь быть терпеливыми. Я не хотел терять ее внимания. Моя потребность рассказывать истории так же велика, как и потребность моих клиентов слышать их.
— Но это действительно история о Лагамаре. О том, как его предали и о том, как он отплатил за предательство, и о том, как он сделал свой последний выбор.