Сверхновая американская фантастика, 1995 № 2
Шрифт:
Дин Уитлок
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ЛЮБИЛ
ВОЗДУШНЫХ ЗМЕЕВ
Летнее увлечение змеями в 1991 году заставило писателя Дина Уитлока, нередко печатающегося в F&SF, внимательнее вчитаться в мифы, сложенные вокруг этих воздушных созданий человеческого стремления в небо. Несомненно, страна, где о змеях сложено больше всего сказаний, — это Китай. Читаем у поэта IX века Хань Юя:
«…Связь крепка золотыхЭто история Хуана По, поэта, который изобретал воздушных змеев, и Ли Женг, колдуньи, которая умерла, потому что эти змеи были прекрасны. В ней также рассказывается о полководце Лю Хейне, который постиг, что война и красота никогда не смогут ужиться под одной крышей.
Но начнем с начала. Хуан По не задавался целью изобрести воздушных змеев. Он стремился молиться. Но боги никогда не отвечали на его молитвы, и он принялся искать возможность обратить на себя их внимание.
Хуан был добрым человеком. Он был приземист, проворен и достаточно силен для своего телосложения, ибо воспитывался в семье крестьянина. Но однажды в городе Пи Лао, где жил Хуан, появился монах в простом желтом одеянии и проповедовал на улицах, и основал школу. Не прошло и года, как Хуан сам стал монахом. Он научился читать и писать. И проповедовать.
Он ходил по улицам и беседовал с людьми, как делал его учитель, но, к своему стыду, Хуан обнаружил, что застенчив. Он мог проповедовать истово и часами, стоя в одиночестве в тихом уголке площади, что перед особняком градоначальника, но когда вокруг него начинали собираться люди, остановившиеся послушать, пусть хоть один только ребенок задерживался возле него, у Хуана пересыхало в горле и язык немел, становясь никчемным, как у мертвой вороны.
Так Хуан стал молчальником. Он проводил дни, собирая милостыню для школы и молча воссылая молитвы. Учитель одобрял усердие Хуана, но сердце того грызло сомнение в плодотворности собственных усилий. Да, его дружелюбная улыбка творила настоящие чудеса при сборе милостыни, но вот молитвы его оставались безответными. Учитель, по крайней мере, мог сослаться на нерадивость учеников. Проповедник — своих прихожан. Хуан же искал — и не находил причины.
— Такова уж воля богов, — сказал учитель. Однако в глубине души Хуан скрывал стыд.
Однажды, когда время сбора урожая было на исходе, и ветры дули из пасти западного дракона, Хуан вышел через тяжелые зеленые ворота Пи Лао в поля, раскинувшиеся за высокой стеной, которая окружала город. Он попытался найти утешение в знакомом с детства труде. Крестьяне почти все время смотрят вниз, их пальцы погружены глубоко в жирную коричневую землю. Крестьянин видит плоды своего труда и вспоминает слова молитвы, лишь когда в этом есть нужда. Хуан взял серп в отцовском доме и отправился на жатву.
Увы, солнце и ветер обратили его взор к небу, где жили в заоблачных пределах боги. Он поднял лицо к ним — к солнцу, ветру,
Боги не ответили.
Но резкий порыв ветра подхватил его соломенную шляпу и вознес выше самых огромных деревьев. И Хуана осенило. Он вернулся в дом отца, отыскал кисть, немного красной краски и медленно начертал молитву на полях своей шляпы. Плетеная солома — не лучшая поверхность для письма, да и округлая форма совсем не подходит для ровных строчек молитвы, но Хуан был так увлечен своей идеей, что уверовал: боги простят столь незначительные погрешности. Он вновь выбежал в поле, дуя на краску, чтобы поскорее подсохла. Затем остановился и подождал сильного порыва ветра. И когда тот налетел, пригибая верхушки деревьев и взвихряя листья, Хуан изо всей силы бросил шляпу высоко в небо.
Она взмыла ввысь, крутясь и танцуя на ветру. И упала на землю далеко от Хуана. Какое-то мгновение тот ждал, надеясь на скорый ответ богов, но ничего не услышав, кинулся за шляпой. Ветер затеял с ним игру, и шляпу удалось поймать не сразу.
«Просто она взлетела не слишком высоко», — решил он, схватив шляпу в двух шагах от спуска к реке Тенг. Осмотрелся, подыскивая местечко повыше, откуда бы бросить шляпу, но дома и деревья, над которыми неслись тени облаков, казалось, едва возвышались над землей, ну а горы были слишком далеко. Но вот его взор остановился на высокой каменной стене, что окружала город Пи Лао.
Стены были гордостью города, высокие и надежные, воздвигнутые во времена, когда с запада грозили набеги чужеземцев, жадные князья жили на востоке, а к югу и северу от города хозяйничали шайки разбойников. Две сотни лет те стены охраняли купцов и градоначальников, крестьян и рыбаков, священников и поэтов Пи Лао.
Собственно, пока никто не пытался проломить стены Пи Лао. Аиния горизонта — ни с севера, ни с юга, ни с востока, ни с запада — ни разу не ощетинилась чужими знаменами и кровожадно занесенными мечами. Ворота не запирались с тех пор, как были построены. Босоногие мальчишки запускали с башен голубей, а из бойниц вывешивали просушивать одеяла. Дети играли на внешнем проходе стены. Стражи сонно бродили по каменным плитам, даже не подозревая, что скоро им придется возблагодарить своих искусных в фортификации предков.
Именно оттуда, со стены, Хуан решил послать богам свою молитву, начертанную на шляпе. Он вскарабкался на самый карниз и бросил шляпу со всей силой своей веры вверх, на ветер.
Из этого опыта Хуан постиг две вещи: боги весьма невнимательны, а ему нужно найти способ возвращать назад свою шляпу.
Чего он только не испробовал: ведь шляпа то улетала далеко-далеко, теряясь в закатных тенях, то летела даже к реке Тенг, которая огибала город с двух сторон, го ее подбирал крестьянин на своем поле далеко внизу, — тогда Хуан не мог ее найти, как ни старался.
Он возвратился в свою комнатушку при школе, немного разочарованный, огорченный, но тем не менее уверенный в том, что нашел способ послать свой призыв небесам. Он не спал ночь, мастеря шляпу лучше прежней. Конечно, шляпой ее назвать было трудно. Во-первых, она была квадратная и обтянутая шелком, наилегчайшим из тех шелков, что он мог достать, шелком от подкладки красивого, но поношенного халата, доставшегося от управителя города. Это была любимая одежда учителя, который, как и все южане, любил кутаться от ветра и стужи. Хуан надеялся, что учителя не прохватит скозняком через утончившуюся по его вине полу халата.