Сверхновая американская фантастика, 1996 № 08-09
Шрифт:
— Меня зовут Роун — сказал он.
— А меня — Тим. Я хожу в школу. В шестой класс.
— Молодец.
Его волосы, выбивавшиеся из-под шапки, были каштановыми. Их нужно было постричь.
— А руки у вас можно где-нибудь помыть?
Он говорил немного замедленно, будто взвешивая каждое слово.
Я показал, где у нас во дворе кран. Бродяга вымыл руки и лицо, а потом снял шапку и причесался расческой, извлеченной из кармана рубашки. Он был небрит, но тут уж ничего не мог поделать.
Потом надел свой пиджак, и положил шапку в карман. Я увидел, что его взгляд
— Это твоя сестра?
На дороге остановился новый «форд», из которого вышла Джулия, направившись во двор. «Форд» укатил. У Джулии была подружка, Эми Уилкинс, и частенько после школы, вместо того, чтобы идти со мной домой, Джулия заходила к Эми, и иногда отец Эми отвозил сестренку домой. Он работал на почте. Нам всегда казалось, что Уилкинсы богаты. По сравнению с нами, так оно и было.
— Откуда ты знаешь, что она моя сестра? — спросил я Роуна.
— Похожа на тебя.
Проходя мимо, Джулия мельком взглянула на Роуна. Его присутствие не смутило ее, она уже привыкла к бродягам. Сестренке было только девять лет, она была очень худенькой. Я безумно обиделся на Роуна, когда тот сказал, что мы похожи, потому что считал ее невзрачной. Мне было одиннадцать.
Когда Джулия зашла в дом, мы с Роном подошли к крыльцу и сели на ступеньки. Вскоре мать позвала нас ужинать.
Теперь Роун ел вовсе не как бродяга. Правда, может быть, сэндвич, который он умял и молоко несколько перебили ему аппетит, и поэтому он не набрасывался на еду. Мать приготовила пирожки с ветчиной, и разбавила выделившийся сок водой, чтобы получилась подливка для картошки. Роун постоянно поглядывал на нее. К чему бы это. Для меня она всегда была красива, но я принимал это как должное, ведь это же была моя мать. Ее темно-каштановые волосы были зачесаны назад и стянуты в пучок на затылке. Зимой ее кожа была молочно-белой, но с приходом весенних работ в огороде становилась не такой бледной, и за лето делалась золотистой.
Роун уже представился ей и отцу.
— Откуда будешь? — спросил отец.
Поколебавшись на мгновение, Роун сказал:
— Омаха.
— Плохо там идут дела?
— Типа того.
— Сейчас везде плохо.
— Передайте, пожалуйста, соль — попросила Джулия.
Мать подала ей солонку.
— Еще картошки, мистер Роун?
— Нет, спасибо, мэм.
Джулия посмотрела на него через стол.
— Вы путешествуете вчёрную?
Он не понял ее вопроса.
— Она хочет спросить, вы ездите под товарными вагонами, так, чтобы вас не заметили кондукторы? — объяснил я.
— А. Ну да.
— Это не твое дело, Джули — сказала мать.
— Я же только спросила.
Мать испекла сливочный пирог с кокосом и положила каждому по большому куску. Роун попробовал и посмотрел на нее.
— Можно вас спросить, мэм?
— Конечно.
— Вы испекли этот пирог в дровяной печке? — он заметил печку, когда мы проходили через кухню.
— А где же еще — другой у меня нет, — ответила мать.
— Мне кажется — произнес Роун, — что одна из главных проблем человечества заключается в том, что люди всегда ищут чудеса там, где их нет, в то время, как настоящие
Ну кто мог ожидать от бродяги такой речи? Мы все так и замерли, уставились на него. Затем мать улыбнулась и сказала:
— Спасибо, мистер Роун. Это самый лучший комплимент, который я когда-либо слышала.
Мы закончили ужин в молчании. Потом Роун посмотрел сначала на мать, затем на отца.
— Я никогда не забуду вашей доброты. — Он встал из-за стола. — А теперь, с вашего позволения, думаю, мне пора.
Мы промолчали. Наверное, никто не смог придумать, что бы сказать. Мы слышали, как он прошел через кухню, как открылась и закрылась дверь черного хода. Мать сказала:
— Наверное, бродяжничество у них в крови.
— Так оно и есть — отозвался отец.
— Ну ладно, хорошо, что у них, а не у вас — мать посмотрела на нас с Джулией. — Джули, помоги мне помыть посуду. Тим, мне кажется, тебе надо делать уроки.
— Нам сегодня мало задали.
— Тем более, чем скорее ты за них возьмешься, тем скорее освободишься.
Я замешкался за столом. Джулия тоже. Тут было интереснее. Прогрохотал товарный поезд. Я ждал, когда он начнет замедлять ход, но поезд промчался мимо. В доме все задребезжало. Может быть, следующий остановится в Фэйрсбурге, чтобы отцепить или прицепить вагон, и Роун сможет на него сесть.
Отец сказал:
— Эмма, в понедельник на заводе начинают принимать виноград. Поэтому я снова выхожу на работу.
— Опять, допоздна…
— Ничего не имею против.
— Мистер Хендрикс сказал, что в этом году я опять смогу наняться к нему.
Можно будет начать на следующей неделе.
— Если повезет — сказал отец — в этом году удастся даже купить тебе газовую плиту.
— Необходимо купить слишком много всего, к тому же детям нужна одежда.
Осенью у нас всегда была масса денег — отец работал на винном заводе, а мать собирала виноград. В период разлива вина по бутылкам отец тоже работал на винном заводе, но в течение года это бывало всего несколько раз, и получалось, что в общей сложности он работал не больше трех месяцев в году. Но нам всегда удавалось свести концы с концами, потому что отец выращивал фасоль, кукурузу и помидоры на продажу. Ферма наша была маленькая, и большая часть земли была слишком холмистой для обработки, но того, что отцу удавалось-таки вырастить, хватало, чтобы мы не обнищали вконец и не попали в работный дом. Кроме того, мы держали корову и цыплят.
Мне хотелось оставаться за столом как можно дольше, да и Джулии тоже, но этот номер не прошел — мать повторила:
— Ступай делать уроки, Тим. Джули, давай убирай со стола.
Пока отец не купил грузовичок, нам с Джули приходилось ходить в школу пешком. Потом он стал возить нас в город по утрам, но домой все равно забирал только в плохую погоду, утверждая, что прогулка пойдет нам на пользу. До покупки грузовичка нашим единственным транспортным средством была старая развалюха, все время ломавшаяся, которой отец не доверял настолько, чтобы возить нас в школу.