Сверкающая надежда

София Лилли

Я выложила перед ним свой самый большой страх, как колоду карт. Я позволила себе упасть, не будучи пойманной, и поняла, что влюбилась в него.

Я должна была это знать.

— Это то, что ты хотел сказать мне вчера на причале?

Он впервые поднял на меня глаза.

— Да. — Сухо ответил он.

— Но я все равно была достаточно хороша, чтобы трахаться?

У меня затряслась челюсть при мысли, что я влюбилась в него.

— Убирайся отсюда немедленно.

— Пошел ты, Уэстон. Я тебя ненавижу.

Я ненавидела и себя, потому что

только сейчас поняла, что в глубине души надеялась, что между мной и Уэстоном есть нечто большее и что секс не был одноразовым.

Мне хотелось казаться сильной перед ним и притворяться, что его слова задевают и отскакивают от меня. Но это было не так.

Я почувствовала, что мои глаза начинают гореть, и, прежде чем я смогла снова так открыто признаться ему в своих чувствах, я повернулась и побежала вверх по лестнице, перескакивая с одной ступеньки на другую.

Я наткнулась на грудь Картера, как будто этого было недостаточно.

— Осторожно, Монтгомери. Ты в порядке?

Картер обхватил меня руками.

— Просто отпусти меня, хорошо?

Не раздумывая, он отпустил меня, и я поспешила мимо него в сторону своей комнаты.

Никогда в жизни я так сильно не желала больше не жить здесь.

31. Уэстон

Я облажался.

Приз за самого большого мудака достался мне по сумме баллов. Но это было к лучшему. Я не могу и не хочу дать ей то, что она заслуживает, потому что не думаю, что поступил бы с ней по справедливости, а эта девушка заслуживает очень многого.

Секс был больше, чем просто удовлетворение. Секс, вся ночь — это нечто большее. Я так много чувствовал.

Это пугало меня, потому что как я справлюсь со своими чувствами к Луне?

У меня никогда не было таких чувств, и я боялся быть любимым, потому что никогда больше не чувствовал такой любви после того, как много лет назад ушла моя мама.

Луна не была похожа ни на одну другую девушку, с которой я трахался раньше.

Но она не должна становиться больше, но что-то внутри меня подсказывало, что это уже произошло, когда она впервые вошла в этот дом, и я узнал ее.

Я не могу нарушить свои правила ради нее, даже если вчера я так думал.

И вдруг появились чувства, комок в животе, когда я смотрел на нее, как она засыпает рядом со мной после душа.

Она заставила меня почувствовать столько всего, чего, как я думал, не существует.

Это пугало меня, потому что я не знал, когда и как, но я влюбился в нее.

Но как я с этим справлялся?

Когда девушка флиртовала с другим парнем, мне хотелось затащить ее в постель еще сильнее. Как триумф, что я смог убедить ее в себе, но когда я видел Луну с тем парнем Тайлером, я не чувствовал ничего, кроме ревности, закрывающейся вокруг моего сердца.

— Что ты наделал?

Картер спустился по лестнице, наливая себе стакан апельсинового сока,

который Луна взяла из холодильника.

— Ничего?

— Хватит изображать из себя незаинтересованного придурка. Очнись, Уэстон. Ты ей нравишься.

— Некоторые так делают, и почему я должен относиться к ней иначе, чем к дюжине девушек до нее.

— Пфф, Дюжина. — Фыркнул он, закатив глаза. — Послушай себя, Уэстон. Что ты думаешь о том, чтобы хоть раз дать волю своим чувствам и не скрывать их? Разве ты не видишь, как светлеет ее лицо, когда она видит тебя, и то же самое происходит с тобой?

Я никогда не испытывал потребности ударить Картера по его идеальному лицу, но все когда-нибудь случается в первый раз.

— Что ты скажешь, если ты просто заткнешься? — Спросил я, вставая с барной стойки, чтобы выбросить остатки уже подмокших хлопьев.

Есть мне больше не хотелось, и уж точно не после этого разговора с ним. Я нажал кнопку на кофеварке, и в чашку налилось горячее молоко с какао-порошком на дне.

Картер бросил взгляд в сторону лестницы, по которой спускалась Луна, но я заставил себя сосредоточиться на кофеварке.

Нет ничего скучнее, чем смотреть, как кофеварка наливает горячее молоко в чашку, но я не хотел и не мог смотреть Луне в глаза после того, как причинил ей боль.

Краем глаза я увидел, как она прошла мимо нас и направилась к входной двери с пакетом в руках.

Никто ничего не сказал. Даже Картер.

Тишина продолжалась до тех пор, пока мы не услышали громкий стук входной двери.

— Сегодня ты проснулся в той же кровати, когда твоя рука обвилась вокруг нее, и теперь ты ведешь себя как задница с Луной? — Прошептал он.

Откуда он это знает?

— Как?

Я даже не успел закончить фразу, как он продолжил говорить.

— Когда я постучал, я приоткрыл дверь, чтобы посмотреть, есть ли там кто-нибудь. — Объяснил Картер, откуда он узнал, что я обхватил ее рукой.

— Я не обнимал ее за талию.

Так и было.

— С каких это пор тебя волнует, как у меня дела с Луной? Тебя ничего не волнует. Разбирайся со своими гребаными проблемами.

Потребность остаться в одиночестве росла с каждой секундой, и я с удовольствием выгнал бы его прямо сейчас и остался бы в своей комнате на весь день. Я начал собирать в мусорный пакет красные стаканчики, которые все еще стояли повсюду со вчерашней вечеринки.

— Потому что ты мой лучший приятель, и мне нравится Луна. Ты — моя единственная семья с остальными. — Возразил он.

— У тебя есть свобода действий с Луной. Мне от нее ничего не нужно. Делай, что хочешь.

— Пошел ты, Уэстон. Какой же ты слепой ублюдок.

Второй раз за сегодня, и я был уверен, что услышу это еще несколько раз.

— Отъебись, Картер. Я думаю, будет лучше, если ты сейчас уйдешь и оставишь меня наедине со своим гребаным дерьмом.

Картер покачал головой и подошел к раздвижной двери, ведущей в сад.