Сверкающее Колесо
Шрифт:
— Да, да, — бормотал Торпен, стараясь овладеть собою. — Да, да… Итальянец… Франциско — испанец… Очень, очень подходит…
— Благодарю, — сказал с тонкой усмешкой доктор. — Теперь мне остается только пристроить душу Артура Брэда. Для него я кажется тоже нашел подходящее… В одной из этих газет я прочитал подробности странного дела, которое вот уже пять дней волнует весь Париж.
— Дело в гостинице Фультон?
— Вы мне позволите резюмировать то, что я прочел?
— Я это дело знаю в подробностях, но не отказался бы услышать ваше резюме.
— Так вот. Шесть дней тому назад, в 7 часов
— Почему? — спросил префект.
— Потому что Брэд толстый и короткий.
— Аа!..
— Ну, так повторяю. Шесть дней назад, в 7 часов вечера, один англичанин с вокзала подъехал к гостинице на улице Мира. Спросил большую комнату и велел перенести туда из экипажа пять тяжелых чемоданов. Персонал гостиницы заметил на нем великолепные часы, с толстой золотой цепочкой, массивные перстни с бриллиантами, драгоценную булавку в галстуке. Он заказал дорогой обед с шампанским и послал купить ящик самых лучших сигар из специального склада близ Оперы. На уплату дал тысячефранковый билет и подарил слуге целый луи на чай. Словом, этот англичанин показался служащим гостиницы колоссальным богачом. Любопытная прислуга посмотрела в книгу для приезжающих, где он расписался: Эдуард Пинтинг, Претория. Верно это?
— Совершенно верно.
— И вот на другое утро г-н Пинтинг не вышел из своего номера. Не появился и в полдень. В 4 часа начали беспокоиться. В 5 часов управляющий гостиницы тщетно стучался в номер. В 5 с четвертью позвали полицию и выломали дверь. Англичанина нашли лежащим на постели в одной рубашке и мертвым. Врач определил смерть от хлороформа. Золотая цепочка, часы, бриллианты, портфель вероятно набитый деньгами — все исчезло. На ковре валялись раскрытые пустые чемоданы. Наконец окно, выходящее на улицу Мира, было открыто, и на подоконнике заметили стертую полосу, как будто от трения веревки. Вот и все.
— Это все, что узнали, действительно, — сказал Торпен. — Дознание ничего не выяснило. Из Претории нам сообщили каблированной депешей, что никакого Эдуарда Пинтинга там не знали. На чемоданах были наклеены багажные билеты из Гавра; а в Гавре разыскали только чиновника, который отправлял чемоданы в Париж… И больше ничего.
— Хорошо! — сказал доктор. — Теперь слушайте меня.
— Я вас слушаю! — вытянул голову Торпен.
— Уголовная сторона дела меня не касается. Да и мне сдается, что вы никогда не поймаете таинственного убийцу, потому что у вас нет никаких следов. Но дело не в том.
Меня вот что занимает: что труп Эдуарда Пинтинга великолепно подходит для Артура Брэда. Господин Торпен, дайте мне этот труп.
— Да Господи! — привскочил префект, — он же не принадлежит мне!
— Я это знаю.
— Он в морге; его там сохраняют от разложения, пока дело выяснится…
— Очевидно.
— Мне совершенно невозможно взять этот труп из Морга.
— Хорошо!
— Я чрезвычайно огорчен, дорогой доктор!
— Не огорчайтесь! Сказавши «дайте мне этот труп», я не точно выразился. Я хотел сказать: «предоставьте мне его взять».
— Гм!
— Да, предоставьте мне его взять!
— Как вы возьмете?
— Это уж мое дело.
— Вы подвергаете себя…
— И чему?
— Какие?
— Во-первых, оно даст душе Брэда подходящее тело.
— А потом?
— А потом — окажет хорошую услугу французской полиции. Ведь газеты над вами смеются, г-н Торпен! А я заставлю газеты замолчать.
— Каким образом?
— Да самым простым. Эдуард Пинтинг, воскреснув, объявит, что он только спал — ему должны будут поверить — и что это было сделано ради научного опыта. Он принесет полиции извинение за причиненные хлопоты и пожертвует 20 тысяч франков парижским бедным…
— Но это безумие!..
— Нет. Очевидности должны будут поверить, потому что сам предполагаемый мертвец будет говорить. Итак, вы мне предоставляете свободу действия?
— Не знаю, как бы…
— Что, боитесь?
— Ничего не боюсь! Делайте как знаете, тем более, что ваши действия никому не повредят…
— Великолепно! — воскликнул доктор.
— Дорогой г-н Торпен, — сказал он вставши, — прошу вас, сделайте все необходимое, чтобы трупы задохнувшейся работницы, утонувшего молодого человека и повесившегося итальянца были перевезены сегодня же ночью в Благотворительный Госпиталь, а уж я возьму на себя, привезти их сюда.
— Хорошо!
— А чтобы отблагодарить вас, я одного вас приглашу на перевоплощение Брэда.
— Когда?
— Завтра ночью.
— Где?
— Да в Морге же!
— Я буду там.
— А что касается перевоплощения Лоллы Мендес, Поля Сиврака и Франциско, я произведу его в будущую ночь, в присутствии вас и наших постоянных друзей.
— Хорошо! Итак, доктор, я вас покидаю.
Торпен встал.
— До завтра, в полдень, в Морге.
— Непременно.
Префект направился к двери, доктор шел следом. На пороге он остановился и обернулся.
— Однако, доктор, — сказал он, — мне приходит в голову одно возражение.
— Говорите его.
— Эти души, которых вы будете перевоплощать… Лолла Мендес, Франциско, Сиврак, Брэд…
— Ну?
— У них есть родные… знакомые… И они вдруг явятся в другом виде… Их не захотят признать…
— Вы забыли андропластию? — спокойно спросил доктор.
— Андропластию? — смешался Торпен.
— Ну, да. Ранопластию же вы знаете…
— Ну, конечно. Это хирургическая операция, имеющая целью исправить попорченный нос.
— Верно. Слово происходит от греческого rhis, inos, нос, и plastos — форма. А теперь расчлените слово андропластия. Вы увидите, что оно тоже происходит от греческого: Aner, andros, человек, и plastos — форма. Андропластия — это значит хирургическая операция, имеющая целью восстановить или исправить черты лица: ведь лицо — это человек.
— Так стало быть… что же? — бормотал, уже испуганный, Торпен.
— Так вот, я занимаюсь андропластией, дорогой мой. Меня обучил ей в храмах Индии, где делают тела и вкладывают в них души. Вы понимаете, что мне легко будет достать фотографии Лоллы Мендес, Поля Сиврака, Артура Брэда и даже Франциско… Я приделаю каждому, на новом теле голову, похожую на прежнюю, вот и все. Тут все дело в ловкости, терпении и времени. Итак, решено: я рассчитываю, что мои три трупа к полуночи будут в госпитале…