Сверкающее Колесо
Шрифт:
— Да, да… Наверно…
— И что вы будете в Морге завтра в полдень.
— В Морге, ровно в полдень…
И пораженный префект полиции вышел из дома Ахмед-бея.
ГЛАВА II,
повествующая о том, театром какого невероятного происшествия был Морг
На другой день, в полдень без 10 минут Торпен вошел в швейцарскую Морга. Швейцар узнал префекта и провел его в канцелярию, рядом с залом выставки трупов.
— В 12 часов, — сказал Торпен, знавший точность Ахмед-бея, — сюда приедет один господин. Он высокого роста, сухощавый, брюнет, без усов и бороды. Введите
Швейцар взял под козырек по-военному и повернулся кругом. Он пошел и встал у подъезда Морга. С первым ударом 12-ти часов подкатил автомобиль и из него вышел человек, которого швейцар узнал по описанию префекта.
Спустя две минуты доктор Ахмед-бей пожимал руку префекту полиции.
— Ну-с? — спросил Торпен, — три трупа у вас? Вы удовлетворены?
— Весьма удовлетворен, — отвечал доктор. — Молодая работница очень хорошенькая, редко встретишь такое красивое тело. Душа Лоллы Мендес ничего не потеряет от перемены. Утонувший — крепкий и мускулистый малый, но стройный. Поль Сиврак будет очень доволен. Ну, что касается итальянца, его немножко безобразят косой шрам на лбу; однако Франциско все же будет в выигрыше от перевоплощения, потому что, насколько я помню, в прежнем виде он не мог похвастаться грацией. Значит все идет хорошо. Мы одни?
— Да.
— Эта канцелярия сообщается с залой выставки трупов?
— Вот через эту самую дверь, — отвечал Торпен, указывая на выкрашенную темно-желтой краской дверь.
— Хорошо, Вы позволите? Я сейчас закрою окно и отворю дверь, чтобы сюда проникал только слабый свет.
— Делайте.
Доктор закрыл окно и ставни, опустил занавески. Стало темно, и Торпен увидал над головой Ахмед-бея колеблющуюся искру.
— Вы смотрите на душу Артура Брэда? — спросил доктор.
— Да, доктор.
— Так я вас на минутку оставлю с нею одного. Пойду взглянуть на труп Эдуарда Пинтинга.
Чародей произнес два таинственных слова и вышел в дверь, через которую вошел. Но искра не последовала за ним: она висела в воздухе, неподвижная и блестящая.
А Торпен, пораженный удивлением, шептал:
— Каким страшным могуществом обладает Ахмед-бей! Надо благодарить Бога, что этому человеку не дано злых инстинктов!
А доктор между тем прошел в коридор, куда допускается публика; из этого коридора, через окна, огороженные решеткой, виден зал, где на широком наклонном помосте лежат рядами трупы; охлаждающие аппараты держат их в замороженном виде, чтобы дольше сохранить.
В этот час обеденного перерыва в мастерских коридор был наполнен толпой; здесь были рабочие, чиновники, бродяги; их всех особенно тянуло посмотреть на англичанина, о котором целую неделю кричали газеты.
Доктор стал в хвосте толпы и терпеливо подвигался шаг за шагом к окну. На помосте лежало пять трупов. Доктор мельком взглянул на двух первых, но на третьем остановился и облокотился на решетку.
Тело Эдуарда Пинтинга казалось спящим. Он был толстый, небольшого роста, с выпяченным животом, с огромными ступнями; одет в серый клетчатый костюм, с отложным накрахмаленным воротником, в красном галстуке; если бы не характерная бледность лба и щек и не заостренный нос, то это спокойное лицо казалось бы совсем живым.
Около неподвижного доктора толпа мужчин и женщин толкалась, заглядывала в окна, чесала языки о покойниках, обменивалась плоскими замечаниями и глупыми остротами или шепталась со страхом; в коридоре стоял
— Великолепно! — тихо сказал доктор.
И бросив на труп последний взгляд, оглядев толпу с улыбкой холодной иронии, Ахмед-бей вернулся к Торпену.
На том месте, которое только что оставил доктор, стали молодой человек и девушка; они облокотились на решетку и не обращали ни малейшего внимания на теснившую толпу, выражавшую неудовольствие, что они заслоняют окно. Они держались за руки и оба сияли тою особенною радостью, какая оживляет лица французского студента и его подруги-работницы в первые дни их поэтической близости.
— Посмотри, — сказала молодая девушка, у которой на пышных белокурых волосах задорно сидела шляпка с огромными вишнями, — посмотри-ка Фернанд, ведь это тот самый, которого убил хлороформ?
— Да, моя цыпка, — отвечал с улыбкой молодой человек.
— Как странно! — продолжала девушка, — он совсем не похож на мертвого! Не заметно, чтобы он мучился. Как спокойно лежит голова!.. Это очень удобное средство — хлороформ! Правда?
— Да, да… поднесешь пузырек к носу, или намочишь платок — и готово!
— Когда ты меня разлюбишь, я куплю хлороформу…
— Тебе не продадут!
— Почему это?..
И девушка кокетливо повернула головку к своему другу.
— Что такое!? — вскрикнул он, — ты видела?..
— Что?
— Точно электрическая искра пролетела сейчас… Над головой англичанина…
— Глупости!
— Я тебе говорю, что так!
— Правда, — сказал какой-то солидный мужчина, стоявший около студента, — я тоже видел искру…
— Где это? Где это?
И толпа остановилась, полезла к окну. Прижатые к решетке, студент со своею подругой и солидный господин сопротивлялись напору и смотрели на труп англичанина.
Вдруг девушка пронзительно вскрикнула и отшатнулась.
— Губы! Губы! Смотрите!.. вон… вон…
— Что?.. Где?.. В самом деле!..
— А теперь глаза!.. Глаза!..
Бледная, трясущаяся от ужаса, девушка приросла к решетке, не в силах двинуться.
Сзади нее толпа росла, шумела…
— Открываются! — вскрикнул солидный господин. Он повернулся и хотел бежать, но толпа его опять прижала к решетке.
— Ай! Ай! — кричала девушка, раздирающим голосом, — он встает!!..
Долгий крик ужаса пронесся под сводами перистиля… Те, кто видел вставший труп, хотели бежать и сталкивались с теми, кто спешил снаружи и еще не видал. Слышались безумные крики, расточаемые удары, истеричные рыдания. Девушка опустилась без чувств на пол; ее давили ногами, а зрители ее оттеснили в сторону. Солидный господин, точно сломанный пополам, перевесился животом через решетку и от страха не мог сдвинуться. Паника охватила толпу.
И тем любопытным, что не отвернулись от решетки, пришлось видеть кровь леденящее зрелище…
Труп англичанина, перед которым продефилировал весь Париж, который целых шесть дней лежал на замороженном помосте Морга, — этот самый труп пошевелил губами, открыл глаз и двинул ногой… Потом медленно встал…
Он уселся на краю помоста и обвел вокруг испуганными глазами… Правою рукой он касался соседнего покойника… И снова обвел взглядом… Потом его глаза, расширенные от недоумения, от невыразимого волнения, остановились на толпе за стеклом; там были искаженные, зеленые от ужаса лица, конвульсивно бившиеся тела, смешение ног, рук и голов…