Свет Черной Звезды

Звездная Елена

— Ледяной Свет, как ты допустил это? — вдруг прорычал мой отец.

Кесарь медленно прошел к постели, бережно уложил меня, поправил мои волосы и глухо ответил:

— Джашг, вы заменили ей отца. Вы были для нее лучшим отцом в мире… во всех мирах. Мог ли я ее остановить? Мог. Простила бы она меня за это? Нет. Никогда.

Я едва слушала, пытаясь все так же дышать, казалось бы только дышать — так просто, но как же трудно давался мне каждый вдох.

— Джашг, вы — маг Земли, — продолжил кесарь, прикоснувшись ладонью к моему лбу, соскользнув пальцами по щеке, — вы маг Земли Рассветного мира, вы привязаны к своему миру, и оказавшись

в этом — вы гибли. Аршхан маг Тьмы — у него был шанс и он довольно быстро пришел в себя. Айсир Грахсовен и Синее пламя — элементали, они не привязаны к миру в принципе. А вот вы погибали. И спасти вас можно было двумя путями – смешение крови, которое я применил к Кари, и которое отрезало бы вам возвращение обратно, или использование ее магии, вторжение которой вы пропустили, потому что Утыррка член вашего племени.

Папа шумно выдохнул.

— Есть много миров, — продолжил кесарь, держа ладонь на моей щеке, — и у каждого мира свои законы. Одни — пропускают, радушно открывая двери, другие – требуют платы взамен, третьи – отбирают практически все. Рассветный мир и Сатарэн относятся к категории третьих.

И практически сразу приказ мне:

— Вдох.

Вдохнула, едва-едва пропуская воздух в себя, у меня не было сил ни на что, даже на то, чтобы дышать, поэтому и забывала о необходимости жить, прислушиваясь к их разговору. И мне хотелось задать свои вопросы тоже.

— Какие к примеру, нежная моя? — мне послышалась улыбка в его голосе. И не ласковая, нет, скорее нежная, та которой он улыбался только мне.

Арахандар? — спросила мысленно.

— Мертв. Ты выпила его жизнь до капли.

Почувствовала себя самкой серых гоблинов, которые жрут все до последнего кусочка, и даже косточки обсасывают.

— Интересное сравнение, — произнес кесарь.

Араэн принц Ночи? – задала я следующий вопрос.

— Пытается восстановить хрупкое душевное равновесие своей супруги, — последовал странный, абсолютно лишенный конкретики ответ.

— В нем больше конкретики, чем я хотел бы тебе сообщать, нежная моя, — сказал Араэден.

Внезапно поняла, что я не хочу знать, как умирала Элиэ. Просто не хочу.

Акъяр принц Ночного Ужаса? — еще один вопрос.

И ответ, которого я явно не ожидала:

— Исчез, — уведомил меня супруг. — Но проблему залежей взрывчатых веществ решили айсир Грахсовен и лорд Кеанран.

Как бы мне хотелось сейчас открыть глаза и посмотреть на кесаря. Просто открыть и посмотреть, потому что я достаточно хорошо знала супруга, чтобы по его взгляду понять больше, чем по его словам. Потому что, по словам выходило – у нас проблемы!

— Я контролирую ситуацию, — ледяным тоном произнес Араэден.

«Вы контролируете меня, и не спите уже гоблин его знает сколько!» — зло ответила я. «А у нас еще восставшие из пепла человеческие поселения, человеческие маги Тэнетра и…»

— Человеческие поселения контролирует Адрас, к его помощи твой сработанный аппарат управления и Юранкар. — Человеческих магов Тэнетра, как впрочем и все объявившие о независимости человеческие общины темных взял под управление айсир Грахсовен, к слову он сработался с лордом Кеанраном и они продолжают плотное сотрудничество. Человеческие маги проходят так же ускоренный курс обучения.

«Только на Тэнетре?» — мгновенно спросила я.

— Едва ли ты удивишься, но у павших человеческих королевств есть свои маги, — уведомил кесарь.

Так вот почему эллары применили

уничтожение злаковых культур и поголовье скота. Им пришлось для начала ослабить людей голодом, в ином случае на победу пресветлым переселенцам можно было бы не рассчитывать.

— Примерно так, — подтвердил супруг.

И светлые и темные — сволочи! — безапелляционно заметила я.

— Ну если ты считаешь, что приносящие в жертву собственных детей люди лучше, то кто я такой, чтобы с тобой спорить, любимая? — насмешливо поинтересовался кесарь.

Мне бы сейчас не помешала гора тарелок…

— Ты едва дышишь, — с горечью усмехнулся император Эррадараса. — Но дышишь, и это уже радует.

Кесарь поднялся, и обратился к моему отцу:

— Разговоров достаточно. Ей нужно спать, и я буду искренне благодарен, если на это время вы останетесь рядом с Кари.

Мой папа вновь вздохнул, тяжело и шумно, а затем сказал:

— Ледяной Свет тоже должен спать.

— Я справлюсь, — холодно ответил кесарь.

Папа не стал спорить, но с присущей оркам мудростью, заметил:

— Чтобы дарить дыхание, нужно дышать самому. Утыррка дышит с трудом, что если у Ледяного Света не хватит сил вдохнуть в нее жизнь в следующий раз?

И, наверное, только после слов папы я поняла, что все действительно плохо. Со мной все плохо.

И Араэден не стал опровергать моих подозрений.

— Спи, любовь моя, — тихо сказал он, касаясь губами моих губ, вдыхая в меня жизнь и одновременно с этим погружая в сон.

***

И снова омут беспамятства. Мне казалось я нахожусь в темной холодной воде, где-то там наверху был свет, но у меня больше не было сил оттолкнуться и поплыть к нему, я оставалась сидеть на дне. Сидеть, думая, вспоминая, осознавая, просчитывая… Больше всего меня в данный момент беспокоил почему-то именно Акъяр. Не знаю, почему. Мне казалось, что он придет и разрушит то хрупкое равновесие, что сейчас сложилось на Сатаренэ. Что он убьет Динара, убьет Адраса, Юранкара и даже Аршхана. Я была абсолютно уверена, что убить кесаря и шенге он не сможет, но в остальном… Мне очень не понравилось то, что он исчез. Потому что казалось бы он был жертвой своего отца, но жертвы не исчезают после освобождения. Они обычно пытаются помочь остальным жертвам, восстановить свой дом, мир, государство… А он исчез. Это пугало. Очень пугало.

А все остальное — радовало.

Лапы шенге, прижимающего меня к своей груди и продолжающего мерить спальню кесаря широкими шагами — я чувствовала папу, слышала как бьется его сердце… жаль я больше не слышала его слов, очень жаль.

В какой-то момент я пришла в себя от того, что задыхаюсь, открыла глаза, увидела подскочившего с постели кесаря, с сожалением поняла, что он так толком и не поспал, не успела повернуть голову и посмотреть на шенге и снова провалилась в беспамятство.

Кажется, этот темный омут уже практически стал мне домом.

И я практически примирилась с этим, когда вдруг в воде появилась рыбка. Маленькая, серебристая, странной приплюснутой с боков формы и с одним глазом. Рыбка приплыла и посмотрела на меня этим самым, очень знакомым глазом.

«Здравствуй, мир», — улыбнулась я.

«Пробился!» — гордо заявил мне Сатарэн.

Я не совсем поняла, что он имел ввиду под этим словом, но была очень рада новому собеседнику.

«Как у нас дела?» — спросила, приподнимаясь и устраиваясь удобнее.

«У нас… — протянул Сатарэн.- У нас хорошо!»