Свет далекой Земли
Шрифт:
Ученым для работы потребуется время. Кроме того, несмотря на заверения Герлла-хина, Уокер был убежден в том, что если нийувским астронавтам из экипажей трех кораблей дать право выбора, то они подавляющим большинством проголосуют за космический эквивалент увольнения на берег.
— Думаю, что самое удачное решение — это остаться здесь на некоторое время, — сказал Уокер начальнику экспедиции.
Реакция Герлла-хина на ответ Уокера была краткой и формальной, но по движениям всех четырех хвостов и покраснению брыжейки землянин понял, что и капитан очень доволен его решением.
Только через два дня
Она сидела в ручье, погрузив в него все десять своих конечностей и с удовольствием подставив тело под струи дождя. Ее даже не волновало, что в воде могут содержаться промышленные отходы или пестициды. Под темным небом ее красно-коричневая кожа казалась почти черной. Почувствовав приближение Уокера, Скви приоткрыла серебристые, глубоко посаженные глаза. Даже украшения из металла и керамики казались сегодня необычайно скромными и тусклыми.
Осторожно спустившись по скользкому вымощенному берегу к воде, Уокер присел на корточки, чтобы оказаться вровень со Скви.
— Что тебе надо? — В ее тоне, переданном имплантом, который вставили ей в мозг виленджи, слышалась горечь. Чувствовалось, что Скви находится в подавленном состоянии.
— Просто хотел тебя навестить, — ответил Уокер. — В конце концов, мы оказались на совершенно незнакомой планете.
— Эта планета абсолютно безвредна, — прошипела Скви. — При умеренной интеллектуальности местные жители неагрессивны до банальности. Здесь я в полной безопасности.
Скви не поблагодарила Уокера за заботу. Собственно, хорошо зная Скви, Уокер и не ждал от нее благодарности.
Здесь даже дождь был дружелюбным — тепловатым и одновременно освежающим, то есть не холодным и не резким.
— Нравится тебе эта влага? — спросил Уокер только для того, чтобы поддержать разговор.
Скви не могла повернуть голову, чтобы разговаривать с Маркусом, и поэтому ей пришлось развернуться к нему всем телом, упираясь конечностями в выложенное камнями дно ручья.
— Я бы предпочла местное море, но нам лучше держаться вместе. Правда, для тебя это важнее, чем для меня.
— Я согласен, — сказал Уокер, желая смягчить Скви. Он протянул руку к ручью. — Что ты здесь делаешь? Хочешь увлажнить кожу?
Она отвернулась:
— Я плачу. Я тихо плачу. По крайней мере, я плакала, когда пришел ты.
— Я прошу прощения, — совершенно искренне произнес Уокер. — Что-то не так?
Когда она снова взглянула в глаза Уокера, ее горизонтальные зрачки были расширены, покрывая почти всю поверхность радужки.
— Что-то не так? Что-то?! — По ее тону Маркус понял, что его вопрос лишил Скви ее способности к иронии. Но она все же попыталась ее сохранить. — Я здесь одна. Я полностью зависима от существ, которые ниже меня по развитию и интеллекту. Мне не с кем вести интеллектуальные беседы, не могу ни с кем обсуждать действительно важные вещи. Мне никогда, никогда
Несчастье Скви было почти физически ощутимо, и если бы перед Уокером было бы существо, вызывающее меньшее уважение, то Уокер, вероятно, растрогался бы до слез. Впрочем, под дождем никто бы их не заметил.
— Как все это не похоже на тебя, Скви. Совсем не похоже. Ты всегда была полна оптимизма в том, что касается наших шансов вернуться на родные планеты, даже тогда, когда казалось, что мы навсегда останемся в Серематене.
Серебристые глаза инопланетянки, хотя они и были абсолютно нечеловеческими, все же могли выражать эмоции, мучившие их обладательницу.
— И ты действительно думал, что я в это верила? Как же доверчивы низшие жизненные формы. — Скви принялась перебирать щупальцами песок на дне ручья. — Все эти годы я демонстрировала неуемный оптимизм, чтобы не впал в отчаяние ни ты, ни твой друг, ни этот болван, поющий всем на свете свою скучнейшую сагу. Ваша жизнь была залогом моего выживания, и поэтому я изо всех сил стремилась поддержать в вас высокий моральный дух. — Она отвернулась, глядя на ручей, который тек не к ее дому. — Я с самого начала реалистично оценивала наши шансы. Думаю, что и ты, несмотря на простоту, так же правильно оцениваешь ситуацию.
Он не поддался на удочку ее отчаяния. Он не знал других к'эрему, но эта представительница их рода была подвержена сильным колебаниям настроения. Уокер не стал опровергать Скви, вместо этого он решил вселить в нее бодрость духа.
— Получается, что о надежде ты говорила только ради нашего блага. Честно признаться, я удивлен твоей заботой о нашем психическом благополучии, пусть даже твои мотивы были отчасти эгоистическими.
— Я и сама точно так же удивлена, — огрызнулась в ответ Скви. — Это признак моей нарастающей слабости перед лицом полного отчаяния. Я начинаю терять свою к'эремуйскую натуру.
Откинувшись назад всем телом, Скви уставила взор в дружелюбно-равнодушное свинцовое небо. Дождь хлестал в ее широко раскрытые глаза, но она этого не замечала.
— Я никогда не вернусь домой. Ты не вернешься домой. Возможно, очень возможно, что домой вернется туукали, и то только в том случае, если эти чирикающие и щебечущие аборигены, обладающие некоторыми зачатками интеллекта, смогут согласовать свои знания со знаниями чуть менее примитивных нийувов. Но что будет с нами — с тобой и со мной? Мы и дальше будем видеть наши родные планеты только во сне.
Оба замолчали. Тишину нарушал лишь звонкий стук падающих капель дождя и высокий, как плач флейты-пикколо, звук текущей в ручье воды. Уокер несколько минут раздумывал о времени, себе, Скви и об инопланетной, но вполне комфортной стихии. Потом Уокер встал, соскользнул в ручей и уселся рядом с испуганной Скви. Она отпрянула, когда он протянул к ней руку — тяжелую, негнущуюся человеческую руку с жестким костным каркасом. Но Уокер терпеливо дожидался, когда Скви будет готова. Дождавшись, он скользнул рукой по ее телу вниз. У Скви не было плеч, ее тело представляло собой гладкий цилиндр, протянувшийся от головы до нижней части туловища, и рука Уокера остановилась там, где из туловища выходили две гибкие, как веревки, конечности. Скви не оттолкнула его руку.