Свет далекой Земли
Шрифт:
— Вот это уже интересно. Кто знает, может быть, мы займемся совместным бизнесом. Мы всегда готовы учиться у других.
Уокер искоса посмотрел на виленджи:
— Даже у бывшего пленника?
Прет-Клоб досадливо махнул перепонкой:
— Главное — это содержание знания, а не его источник. Прибыль ищут там, где ее можно найти.
— Я не мог бы лучше сформулировать эту мысль. Знаешь, однажды мне предложили три контейнера какао-порошка, и мне пришлось…
Он осекся на полуслове, чтобы не испытывать вежливости Прет-Клоба. Виленджи наверняка не имели ни малейшего представления о какао, фьючерсах и о том, как политическая ситуация на Берегу Слоновой Кости и в Венесуэле может повлиять на состояние этого рынка. Собственно, едва ли виленджи могли этим заинтересоваться. Если они когда-нибудь
— Но самое главное — это не торговать разумными существами, — решительно заявил он инопланетянину. — Даже если они и не столь разумны, как виленджи, люди, туукали или к'эрему. Это не только противоречит галактическим законам, это неприлично.
— Я уважаю твой новый статус, — бесстрастно ответил Прет-Клоб, — но не тебе судить о торговых традициях другого вида.
Некоторое время они спорили на эту тему. Все это время Уокер дивился тому пути, который он прошел за последние несколько лет. Сначала он был всего лишь пленником виленджи, и вот теперь он сидит со своим похитителем и мирно обсуждает с ним особенности и этику виленджийского бизнеса. Демонстрируя редкую выносливость и быстро оправившись от действия парализующего оружия Прет-Клоба, оба нийувских репортера, забыв о невежливом обращении и стрессе от травмы, принялись записывать интереснейший диалог между виленджи и одиноким человеком.
Они не были сильно потрясены, но их раздражение не шло ни в какое сравнение с недоумением четвероногого землянина, который в этот момент едва не наткнулся на них. Было трудно сказать, что поразило Джорджа больше — присутствие их бывшего мучителя Прет-Клоба в их каюте или тот факт, что он вежливо и оживленно беседовал с Уокером.
— Нельзя также похищать и собак, — объявил Уокер, добавив эту загадочную фразу как раз в тот момент, когда в каюту вбежал пес.
Ошеломленный Джордж пролетел в свою часть каюты, не обратив ни малейшего внимания на нийувских репортеров, увлеченно подмечавших все, что происходило на их глазах.
— Очаровательная реакция, — сказал один.
— Да, и очень живописная, — согласилась женщина-репортер, занимаясь висевшими у нее на животе электронными приборами и устройствами. — Аудитория на Нийуве ахнет, когда все это увидит.
— Что здесь происходит? — подобравшись к другу бочком, неуверенно спросил Джордж, не спуская опасливого взгляда с нависшего над ним виленджи. — Что он здесь делает?
Протянув руку, Уокер ласково потрепал пса по холке и спине:
— Прет-Клоб проник к нам, чтобы убить меня и, наверное, тебя тоже. — Он посмотрел на рослого инопланетянина. — Но он меня не убил, и вместо этого мы сидим и мирно болтаем, стараясь понять друг друга. Теперь никто не собирается никого убивать, а ассоциация, которую представляет здесь Прет-Клоб, не станет выдвигать требований о нашей выдаче. — Уокер озорно подмигнул ошалевшему от таких новостей Джорджу. — Но теперь не будет никаких похищений братьев по разуму. Да, и еще одно: я не собираюсь возвращаться на Землю. — Он сказал об этом спокойно и уверенно, как о чем-то будничном и давно решенном. — Она перестала быть для меня домом, и я решил больше туда не возвращаться. Я не хочу возвращаться. Я хочу учиться, набираться опыта, видеть все, что происходит во Вселенной. — Он медленно перевел дыхание и снова заговорил: — Но я уверен, что Герлла-хин найдет возможность высадить тебя в Чикаго или в любом другом месте, какое ты выберешь.
Оправившись от удивления, Джордж воззрился на Уокера. Потом он шагнул вперед и укусил человека за ногу. Выразив отрывистым лаем свой гнев и удивление (второго было больше, чем первого), он продолжал не отрываясь смотреть на своего давнего спутника и друга. Прет-Клоб наблюдал эту сцену с нескрываемым интересом, в то время как два нийувских репортера с едва сдерживаемым восторгом тщательно ее записывали.
— Джордж, в чем…
— Ты глупый, глупый человек, выжившая из ума безволосая обезьяна. Ты что, ничего не помнишь? Ты что, ничего не видишь? — Джордж помолчал, потом продолжил: —
Уокер не сразу обрел дар речи.
— Но, послушай, ведь каждый раз, когда мы говорили о возвращении, ты всегда говорил, что твое желание вернуться такое же твердое, как и у меня.
Джордж снова бросился к нему, но на этот раз Уокер успел вовремя отдернуть ногу.
— Понимаешь, есть ум и есть здравый смысл. Ты, наверное, умен, Марк. — Пес кивнул в сторону заинтересованно следившего за этой забавной перепалкой виленджи. — Ты настолько умен, что это признал даже сидящий напротив тебя ходячий баклажан. Но когда дело доходит до здравого смысла, ты становишься глупее сумасбродной чихуахуа. Конечно, я говорил, будто мне смерть как хочется домой. Но я делал это ради тебя, чтобы поддержать тебя. Потому что ты отчаянно тосковал по Земле. Потому что ты только об этом и говорил. Потому что ты — мой друг, Марк. — Лохматая голова опустилась, потом снова поднялась. — Я же никогда не хотел возвращаться в темные вонючие переулки и холодные подворотни. По мне, все эти драки, убийства щенков и неуютные ночевки могут катиться к чертям собачьим! — Оглянувшись, он посмотрел на восторженных репортеров. — Ты все понял? Отлично! Ты можешь еще добавить: потому что я изменился, а из-за того, как я изменился, мне будет лучше на Нийуве, чем на Земле. Хотя, конечно, лучше всего было бы на Серематене. Да, черт возьми, я бы даже согласился на К'эрем. Там, между прочим, очень интересные запахи, и мне не придется там провести остаток моих дней, постигая передовую науку.
В каюте наступила мертвая тишина. Слышно было лишь тихое жужжание записывающей аппаратуры.
— Отлично, — выдавил наконец из себя Уокер.
Поднявшись на задние лапы, Джордж положил передние на колени Уокера и серьезно посмотрел ему в глаза:
— Мне не к чему и некуда возвращаться, Марк. Но ты? Ты уверен в своем решении? Ты на самом деле уверен?
Уокер улыбнулся:
— Я уверен, Джордж. — Он погладил песика по лохматой холке. — Я вспрыгнул на поезд, в котором хочу ехать и дальше. Это произошло не сразу, мне потребовалось время, чтобы признаться в этом самому себе. — Он задумчиво пожал плечами. — После всего, что мы пережили, после всех сражений, после стольких усилий, потраченных на то, чтобы снова оказаться здесь, оказалось, что этого «здесь» для меня больше не существует.
По крайней мере отчасти поняв, что бывший рабовладелец не причинит им вреда, пес немного успокоился:
— Как можно снова поселиться на ферме после того, как увидел галактическую цивилизацию? Я рад, Марк. Я не просто рад, я счастлив. Теперь я могу жить, не скрывая своего умения говорить, и не только говорить, но и мыслить. — Он прищурился и в упор посмотрел на виленджи: — Ты уверен, что между вами возникло «взаимопонимание», о котором говорит Марк?
Виленджи потянулся к Джорджу, который инстинктивно отпрянул, но движение это закончилось тем, что Прет-Клоб погладил собаку, правда довольно неумело и грубо.
— Я не готов, да, собственно говоря, и не имею единоличного права предлагать какие-то радикальные изменения в принципах деятельности нашей ассоциации. Но если новые средства обеспечат доход… — Он не договорил, твердо глядя человеку в глаза.
Уокер в это время отматывал пленку назад, вспоминая все, что произошло с ним после похищения той безумной ночью на его стоянке в Сьерре. Все началось с группы инопланетян, похитивших его с целью продажи или с целью как-то его использовать. Но он сам, и уже довольно давно, научился использовать инопланетян — сессриматов и нийувов, хюффийцев и иолфов, туукали и к'эрему. Все они прониклись к нему уважением и были готовы служить ему и трем его друзьям. При этом он сам пользовался методами, усвоенными во время работы на Чикагской сырьевой бирже.