Свет дня
Шрифт:
— О как! Молодцы. — Ухмыльнувшись, он подмигнул мне и продолжил помешивать свое варево. — Вы тут на понедельной?
— Если вы имеете в виду оплату, то да. На понедельной.
— Уже что-нибудь вам заплатили?
— Да, за перегон машины из Афин.
— И кто платил? Фишер?
— Нет, Харпер… А они что, не туристы?
Он скривился в довольной ухмылке. И покачал головой, как бы автоматически предполагая, что вопрос слишком глуп даже для того, чтобы на него отвечать.
— Если нет, то тогда кто же они такие?
Он пожал плечами:
— Кто они такие? Шпионы. Русские шпионы. Это все здесь знают. И Хамул, и его жена, и здешние рыбаки… Да вообще все… Хотите чего-нибудь поесть?
— Вообще-то пахнет хорошо.
— Оно и есть хорошо. Но это только для
И овощной суп, и жареный цыпленок на самом деле оказались превосходными. Честно говоря, давно мне такого не приходилось есть. Что и говорить, повар он был отменный… Конечно же я понимал, что из-за острейшей чесночной подливы у меня потом будут проблемы с желудком, но они, учитывая нервное напряжение, в любом случае все равно были бы, так что, как говорят, семь бед — один ответ… В отличие от меня Гевен практически ничего не ел. Зато продолжал непрерывно пить свой коньяк. Но при этом мило улыбнулся, когда я попросил добавки.
— Я всегда любил англичан, — заявил он. — Несмотря даже на то, что вы поддерживаете против нас греков на Кипре. И хорошо, что вы сейчас здесь. Знаете, одному пить всегда плохо. Как-то неинтересно… А бутылку мы можем брать с собой каждый вечер. Нет проблем… — От удовольствия он чуть было не облизнулся.
Да, сейчас говорить ему о нежелании делить с ним комнату было явно некстати, это уж точно. Стоит подождать до лучших времен. Ну а там посмотрим.
Именно в это время на кухню вошел Фишер. Он с откровенным неодобрением бросил взгляд сначала на бутылку, затем на меня:
— Пойдемте, я покажу вам вашу комнату.
Гевен протестующе вытянул вперед руку:
— Эффенди, эффенди, ну дайте же человеку спокойно поужинать! Чуть попозже я сам ему покажу, где его постель.
Вот когда наступил момент со мной посчитаться. И Фишер его не упустил.
— Увы, боюсь, ничего не выйдет, шеф, — ядовито заметил он. — Спать с тобой в одной комнате наш дорогой друг считает для себя зазорным. — Он повелительно кивнул мне: — Ладно, пошли.
Нижняя губа Гевена задрожала так, будто он от обиды вот-вот впадет в пьяную истерику, но одновременно его рука стиснула бутылку… Ну а что, если он собирается запустить ее мне в голову? А что, если и то и другое?! И как мне тогда быть?
Я торопливо прошептал:
— Это приказ мистера Харпера. Я здесь совершенно ни при чем. — И как можно быстрее вышел из кухни. Если не сказать, вылетел.
Фишер уже поджидал меня на лестничной площадке.
— Будете пользоваться только этой лестницей, а не той, которая в передней части дома, — приказал он на редкость издевательским тоном и не скрывая своего явного удовольствия.
Мы спустились вниз, после чего он отвел меня по коридору в спальную часть дома. И, небрежно ткнув пальцем во вторую дверь с левой стороны, сказал:
— Вот эта ваша. А вон там, — он ткнул пальцем в соседнюю дверь, — ванная. Там есть душ… Машина понадобится нам завтра утром, в одиннадцать. Ровно в одиннадцать. Чистая, мытая и побритая. — И он, довольно хохотнув собственной шутке, вышел. Не забыв при этом — наверняка назло мне — выключить свет в коридоре.
Когда этот чертов Фишер наконец-то пропал из виду, я, само собой разумеется, снова включил свет в коридоре. В каком-то смысле назло ему! И внимательно осмотрел ванную комнату. Весьма странного вида и, скорее всего, пристроенную много позже, так сказать «потом». В оказавшемся никому не нужном складском помещении. Окна там не было, сантехника немецкого происхождения, 1905 года… Работал только кран холодной воды…
Спальная комната была не так уж плоха — все-таки делали-то тогда для себя. Пара довольно больших французских окон, двуспальная кровать с бронзовыми набалдашниками на спинках, старинный комод, просто гигантский платяной шкаф… Продольный столик у стены, почему-то с ручной швейной машинкой. Интересно, почему?.. Наверное, в свое время это была гостевая комната для дам, которые, как правило,
На кровати лежал пыльный матрац, но ни простыней, ни покрывала не было. Ну и что теперь — жаловаться опять? Нет, вряд ли. Теперь это, похоже, уже не имело особого смысла. Да, скорее всего, и опасно… Прежде чем взять из «гаража» мою сумку, я самовольно забрал из кладовой пару одеял. Затем вернулся в комнату. Радиосвязь с Туфаном назначена на одиннадцать, так что время еще было. Значит, надо использовать его, чтобы повнимательнее изучить предоставленную мне комнату. Кто знает, кто знает… А вдруг в ней найдется что-нибудь интересное?
Вообще-то, честно говоря, мне всегда нравилось заглядывать в чужие ящики и шкафы. Ведь иногда там находятся такие странные вещи! Помню, когда я еще учился в школе, моя тетя заболела плевритом, районный врач предписал, чтобы я приблизительно на месяц сменил место жительства, и меня согласилась взять к себе одна семья, жившая неподалеку в старом доме. Вокруг дома росли густые кусты лавра и каштановые деревья. Ходить мимо них вечером было страшновато — а вдруг там прячется сумасшедший маньяк-убийца, который только и ждет, как бы выскочить оттуда и вонзить мне нож в спину! Зато внутри дома все было просто замечательно. В свое время у этой семьи был сын, который погиб за год до этого, поэтому я жил в его комнате. И нашел там для себя множество очень интересных вещей. Например, коллекцию марок. Лично я никогда не собирал марки, но многие ребята в школе собирали, поэтому я для начала «позаимствовал» две-три штуки и выгодно продал их. Ведь ему они все равно были уже не нужны!.. Но больше всего мне понравилась его коллекция минералов, хранившаяся в плоской деревянной коробке, разделенной на небольшие квадратные ячейки (всего тридцать четыре) для каждого отдельного камня. На каждой аккуратно написанная соответствующая этикетка: «Графит», «Галенит», «Слюда», «Кварц», «Хальколит», «Железный колчедан», «Флуорит», «Вольфрам» и так далее… Мне очень хотелось взять себе хотя бы парочку из них, но сделать это незаметно было невозможно — пустая ячейка тут же меня выдала бы. Все, что я смог, — это отнести несколько камней в школу, чтобы показать учителю по химии, надеясь на то, что мой энтузиазм будет оценен, результатом чего, как я по-детски надеялся, станут более высокие оценки. Именно по-детски, поскольку вместо этого он подозрительно начал интересоваться, откуда они у меня. Пришлось на ходу придумывать и врать, что их на время дал мне мой родной дядя. После чего я мог только открывать коробку и любоваться ими. Правда, когда пришло время возвращаться к тете, я все-таки взял себе железный колчедан — просто он выглядел так, будто в нем есть частички золота. Как я узнал много позже, его иногда называли «золото для дураков». А на его место положил кусочек серого антрацита. Думаю, они даже не заметили подмену. Возможно, потому, что никогда и не думали открывать эту коробку…
Все, что мне удалось найти в моей комнате на «шпионской» вилле, — это старый русский календарь на листе картона в форме иконы. С темно-коричнево-золотистым ликом Христа.
За широко открытыми окнами царила такая тишина, что отчетливо доносились даже звуки пыхтящего вдали парохода. Правда, где-то до восьми тридцати время от времени можно было услышать невнятные голоса на террасе в передней части дома, но затем исчезли и они — все ушли в столовую на ужин. После девяти мне стало по-настоящему скучно. Что это, интересно, я здесь сижу? Мне ведь не запрещали выходить из дома! Значит, можно сходить прогуляться…
Ну а на случай, если кому-либо чересчур любопытному придет в голову покопаться в моих вещах, я спрятал радиоприемник на верхней полке платяного шкафа. Затем спустился по лестнице вниз и через черный ход неторопливо вышел во двор.
На улице, особенно вблизи густых деревьев, было так темно, что, пройдя всего метров пятьдесят и опасаясь заблудиться, я решил повернуть назад… Мисс Липп, Харпер, Миллер и Фишер уже выходили из столовой на террасу, а жена старого Хамула зажигала там свечи… Я бесшумно подошел к входу на конюшню и остановился у стены — интересно, удастся ли мне услышать их разговор?