Свет глубоких недр
Шрифт:
С досадой махнул рукой.
— Неудачник! И я такой же — из породы неудачников…
— Поэтому и ресторанчик…
— Да! И ресторанчик!
Он умолк, раздраженный ее словами.
— Сам знаю: дело во мне, а не в ресторанчике. Как будто все равно! Все прахом пойдет… Безыдейное мы поколение.
— И я?
— Ну, ты! Ты слишком правильная. А почему не спрашиваешь: что у меня общего с теми девицами?
— Не интересует!
— Такая мелочь, как я, тебя, конечно, не может заинтересовать.
— Я этого не сказала, —
— Думаю, что никогда не смог бы полюбить тебя; ты чересчур простая, вся на виду.
— Не нуждаюсь!
— Не сомневаюсь… Но я становлюсь пошлым… Меня все бесит, раздражает… Тяжело.
— Обратись к психиатру.
И все так же легко ступала, почти не замечая его. Усталость уже прошла. И Лелька отмечала все: и бурую тяжесть слежавшегося снега, влагу ветра… А главное, голоса детей.
— Слишком мало работаю. Вот откуда пустота…
— Работа не для того, чтобы забываться, — в свои девятнадцать лет это она уже прекрасно знала. Жалок тот, кто ищет в работе только забвенья.
— У тебя бывает такая беспросветная пустота?
Лелька не успела ответить: из оживленного многолюдья бульвара выросла одна фигура- девушка с перекошенным лицом.
— Ты? — изумился Эдик.
— Ее хочу посмотреть! — бросила она в лицо Лельке. Горькие слезы смывали краску с ресниц, размывая тушь по щекам.
Эдик подступил к ней вплотную.
— Убирайся вон!
Она не отшатнулась. Метнулась к Лельке.
— За чужими мужьями охотишься!
Тогда Эдик схватил ее руки, заломил…
А Лелька почти бежала, вдоль скамеек, вдоль почерневших кленов… И ей казалось, что сзади все несется и несется…
— Ни стыда! Ни совести! Из молодых, да ранняя!..
Эдик догнал ее в метро.
— Леля! Леля! Прости!
Он был жалок…
Саша… Как давно она даже не вспомнила о нем… Занят… Тоже занят…
Леля успокоилась.
Старик… Какой могучий Старик! Днем Лелька читала рукопись его статьи… Кремниевая кислота… Говорит Анатолий Иванович плохо, а пишет хорошо. Рукопись пестрит исправлениями автора, даже злыми замечаниями… Старик никого не щадит, в том числе и самого себя. А ведь это музыка земных недр, их дыханье, их биение… Нет земли без кремневки, как нет жизни без органики.
7
Экспедицию готовили около года. Труднее всего оказалось получить материал для корпуса подводной лодки — термоустойчивый, нетеплопроводный, выдерживающий давления до тысячи атмосфер, обладающий химической устойчивостью в щелочной и в кислой среде. И наконец — эластичность. Лодка должна по желанию людей менять свою форму: то вытягиваться, как веретено, чтобы пролезть в отверстие, диаметром полтора метра, то расширяться, принимая облик привычных подводных кораблей.
Помог недавно полученный кремний-пластик — силико-лизавирол.
К Октябрьским праздникам были готовы две лодки.
Экспедиция в полном составе
Высота лодки чуть выше человеческого роста, длина около двадцати метров, ширина — четыре.
Лелька с усилием давит ладонью на гладкую и приятно теплую поверхность. Но стена не меняется, не туманится от прикосновения и даже от дыхания.
Ксения Михайловна задумчиво смотрит сквозь стены, как будто опечалена чем-то. Для такого торжественного случая она постаралась одеться очень нарядно. Но юбка слишком длинная, и рюшка старомодна. Лельке немного жаль ее.
— Должен признаться, — процедил Эдуард, — мне апартаменты больше, чем нравятся. В этакой голубой прозрачности можно пребывать вечно.
— Цвет подобран удачно, — заметил Вадим. — Эти стены сольются с водой. Нам будет казаться, что мы неотделимы от окружающего.
— Да? — живо повернулся к нему профессор Логинцев. — Я именно этого и хотел.
Александр молчал, о чем-то сосредоточенно думая.
— Абсолютный изолятор, — похлопывая по стенке рукой, продолжал Петр Петрович, — никакое напряжение не пробьет…
— Когда мы должны выехать? — спросил Александр.
— Поближе к весне.
— Зачем? Разве в подземном мире есть времена года?
ГЛАВА 4
1
Подземный мир действительно не знает времен года. Десятого декабря они отправились в путь.
Вертолет спустил снаряжение в серый сумрак мороза. Полярная ночь огладила сугробы. Рыхлые очертания сопок слились с низкими облаками.
Петр Петрович ступил на землю последним. Маленький, полный, он притопывал мохнатыми сапогами.
— Хорошо! Превосходно! — И умолк, наклонив голову, словно слушая что-то. — Шипенье…
Лелька улыбнулась.
— Дыханье твое, папа. Настоящий мороз — шелестит…
Возле самого лаза, у подножья двух сопок, раскинули лагерь. Мгновенно поднялся домик из нинолина, потянулась в небо антенна.
Зимой очень тихо, ветер не прорывается сквозь сплошные цепи гор.
Вертолет висел над ними, пока все не было готово… Вспыхнули желтые огни в туманных стенах домика.
Путешественники раскинули легкие складные стулья. Вадим установил связь с Большой Землей.
— Что передать? Идем ко дну?
— Или к потолку, — добавил Петр Петрович, — что в нашем положении будет одно и то же… А сейчас…
— Отпустим вертолет…
Они вышли в туманный стелющийся мороз. Долго стояли в холодной мгле. Руки подняты для прощального взмаха и так застыли. Небо не сохраняет ничего, даже теней. Но хочется поймать последние движения крыла или хотя бы туманную нить. Что это, связь с прошлым и будущим?