Свет и Тень
Шрифт:
Рыска покивала из вежливости, твердо решив не обращаться совсем и даже никуда не выходить до прихода Алька. Увидев своё временное пристанище, девушка на миг открыла рот от удивления. Похоже, Альк сказал хозяину какие-то волшебные слова, потому что такая комната, на её взгляд, предназначалась не иначе как для тсаревны. Во всяком случае, точно не для служанки.
Пол покрывал алый с чёрным ковер, на окнах висели в тон ему занавески, сама комната была просторной и уютной, с большой кроватью, двумя креслами, маленьким столиком и комодом. А в смежном небольшом помещении
Что ж, по крайней мере, Альк относится к ней как к равной, подумала Рыска, раз распорядился поселить её в такую комнату.
И тут впервые возник вопрос; а кто она ему? Почему он взял ее с собой? Зачем так настаивал сегодня на том, чтобы она посетила его дом? Ведь ему теперь нечего бояться: крысой он больше не станет.
Раздевшись и погрузившись в теплую воду, Рыска долго обдумывала ответы на эти и другие вопросы.
Зачем это всё? Что он имел в виду? Скорее всего, это просто благодарность, но что-то чересчур обильная. На Алька это непохоже. Он явно не из тех, кто способен заплатить за что-либо больше, чем положено под влиянием момента.
Неужели… Да нет же, так не бывает.
Что именно «не бывает», Рыска боялась не то что произнести, а даже подумать.
Вымывшись, девушка постирала свои вещи, подсушила волосы и блаженно улеглась на огромную по её меркам кровать. Недоумевать по поводу слишком уж комфортных условий ей надоело. Лучше и полезней было ими насладиться по полной, что она и сделала.
Сон, да ещё такой глубокий и крепкий, сморил её за пару щепок: она очень устала.
*
Как чувствуешь себя, возвращаясь в родной дом после долгого отсутствия? О, это передать словами невозможно!
Сердце бьётся, готовое выпрыгнуть из груди, а в голове стучит: «А как примут? Обрадуются ли? Может быть, обижены настолько, что не простят?»
И тут же понимаешь: конечно, обрадуются и, конечно, простят! Уже простили. Ведь сам на их месте давно простил бы и, вообще, с ума сошёл бы от счастья.
Хотя виноватым себя он и не чувствовал, Альк понимал, что с точки зрения своих родственников совершил серьёзный проступок, и дело даже не в Пристани. Дело в том, что он ушёл, не попрощавшись. Просто исчез в неизвестном направлении и не давал о себе знать Саший знает сколько времени.
Да, вот это он зря. Можно было написать хотя бы матери, чтобы не волновалась. Или сестре: она как раз-таки говорила тогда в его поддержку и даже предлагала ему немного денег на дорогу. Или младшему брату: тот всегда восхищался им!
Альк вздохнул, в нерешительности остановившись у калитки. Что сделано, то сделано. Даже путник не в силах изменить прошлое, даже Хольга, а значит, нечего об этом думать.
Родные обижены? Жаль. Но всё равно будут ему рады, рады до безумия: это неоспоримый факт! Они уже ждут. Он должен идти.
Твердой рукой Альк распахнул незапертую калитку, быстро прошёл через двор, поднялся по широкой каменной лестнице крыльца…
Многое в жизни теперь не так, как было до его
Стоило Альку оказаться в холле особняка, как ему навстречу тут же выскочила престарелая ринтарка, его няня. Сначала женщина грозно сдвинула брови: кто это так обнаглел, что даже не постучался?.. А потом замерла на месте, зажав руками рот. Из глаз ее хлынули слёзы. Она узнала его, узнала! За мгновенье поняла: нет, не мальчик, даже не юноша, но это — он!..
— Нянюшка… — глухо произнес Альк и сделал шаг ей навстречу.
— Алечка! Живой! Сыночек мой! — прорыдала женщина и бросилась к своему подросшему дитятке.
Альк, не помня себя от счастья, обнял её, на миг закрыв глаза. Как в детстве…
А по лестнице уже спешили к нему домочадцы: сестра, ни разу не видевшие его племянники, брат, слуги… Значит, не такое уж он дерьмо, раз ему тут так рады!
Они налетели на него стаей вспугнутых птиц и все сразу бросились обнимать. Кто-то плакал, кто-то что-то говорил. А он просто потерялся… Стоял, чувствуя себя словно во хмелю, и молчал. Сказать, что он был счастлив? Нет, это значит, ничего не сказать!
И в какой-то момент пришло осознание: это всё благодаря ей, той, что с ним не поехала. Как бы она была сейчас рада видеть всё это и разделить с ним вселенское ликование! Ведь она всегда радовалась за него больше, чем за себя, и переживала за него тоже больше…
И Альк понял, что ему не хватает Рыски. Захотелось немедленно ее обнять, хотя раньше ничего такого он не делал, за исключением той их горячей встречи после наводнения. Стало невероятно жаль, что девушка сейчас так далеко. И как он только позволил ей остаться в кормильне? Нет, вот прямо сейчас, как только схлынет эта лавина, он всё им расскажет и поедет за Рыской. Неважно, кто она: она ему нужна! И поэтому он сегодня же привезет её сюда, пусть хоть и правда на плече или поперек седла.
Да нет, конечно, не так!
Он прикажет подать карету, одолжит платье у сестры — пусть все видят, что его Рыска красивая, и, что бы там они все не сказали, предложит ей стать его женой.
А по поводу её манер… Можно же нанять учителей, самых лучших, привести ее в соответствие с их положением. Она схватывает всё на лету, она быстро всему научится! Но это вторично! Это потом. А сначала…
На последней ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж, стоял отец и горько улыбался, глядя на повзрослевшего сына.
Альк взглянул на него: с достоинством, но уже без гордыни, и вдруг понял насколько отец рад. И неважно ему, что его сын вернулся не тем и не так, как обещал. Оказалось, главное здесь то, что вернулся живым…
И потому Альку совсем не стыдно было за сказанные далее слова, неожиданные даже для самого себя:
— Прости, отец…
Господин посол усмехнулся:
— Да ладно… — только и сказал он.
И всё…
Они помолчали под испытующими взглядами окружающих, а потом Альк спросил: