Свет и Тень

ASTORIS

А если девчонка не уйдёт? Такой вариант посол тоже рассматривал.

Что ж, у него и на этот случай есть план, хотя это будет сложнее. Но лучше убрать её с дороги как можно скорее. Может быть, прямо сейчас? Да нет, преждевременно. Пусть настоится, как следует разозлится, изведёт себя. На такое состояние проще наложится хоть какое известие. А помноженные на деньги обида и злость мигом сделают своё дело. Фыркнет и уйдёт как миленькая. В идеальном варианте и деньги не возьмёт.

Главное сейчас — спокойствие, подумал господин Хаскиль, выходя во двор. Один раз

он с Альком уже ошибся. Не надо было орать, обещать лишить наследства: это сына только подстегнуло, потянуло что-то доказывать. Но тогда отец был рассержен, растерян; отчаяние и злость затмили разум. Он поступил недипломатично: это недопустимо для посла (хотя в делах политики он подобного никогда не допускал). Вот и сейчас не стоит передергивать. Как говорят весчане: на эти грабли он больше не наступит, будет терпелив, и это приведёт к успеху.

Слуга распахнул перед послом дверцу кареты, но господин Хаскиль покачал головой.

— Нет, я никуда не еду. Распрягай, — приказал он.

Слуга поклонился, и, недоумевая, почему хозяин сам вышел во двор, а не вызвал его, пожал плечами и приступил к тому, что ему было велено.

— Перед рассветом — запряженную корову к заднему крыльцу, — через плечо бросил господин посол, и, услышав «слушаюсь», вернулся в дом.

Камилла повстречалась ему в коридоре.

— Где Альк, папа? — спросила она.

— Уснул, — с улыбкой произнес отец. — Он очень устал, дорогая, пусть отдохнет.

— Он… сказал тебе?.. — робко спросила дочь.

— О своей будущей жене? Да, конечно!

— И… ты не против? — удивилась она.

— Нисколько, Камилла! — отец посмотрел на неё чистыми и добрыми глазами. — Альк уже взрослый, ему самому решать, с кем он проживёт свою жизнь.

— Может быть, тогда давай мы с тобой заберём домой девушку? Сделаем Альку сюрприз, — предложила она, похолодев изнутри.

Камилла была старше Алька и пусть не носила дар, зато женское чутье верно подсказывало ей: есть подвох. Но какой, понять она не могла. Почему-то вдруг показалось, что если девушка будет здесь, дурного не случится.

Но отец неожиданно возразил:

— Я бы с удовольствием, доченька, но по-моему, у него какие-то по этому поводу сомнения. Давай не будем вмешиваться, пусть он сам во всем разберется, — и снова улыбнулся, так искренне и тепло, что Камиллу пробрал озноб. Точно, поняла она, отец что-то задумал.

И ей до жути захотелось вмешаться. Она решила было тихо послать служанку, якобы в лавку за нитками для рукоделия, а на самом деле — в кормильню за Рыской. Или хоть самой туда добраться… Но тут ей вспомнилась тень сомнения на лице брата. Ведь он сомневался, тут ошибки быть не может!

Вздохнув, она махнула рукой: “Может, отец и прав…” И решила не лезть в жизнь брата.

Господин Хаскиль вернулся в кабинет, уселся за стол, разложил бумаги. Сегодня он с утра велел слуге разворачивать всех посетителей. Прямо как знал, что этот день особенный!

Ещё раз посмотрел на сына, сравнил с отражением в зеркале. С удовольствием отметил — вылитый! Со временем от глупостей отучится, станет ещё более

похожим. Амбиций станет поменьше, ума побольше. А что дар есть — так это и вовсе прекрасно: его будет почти невозможно обмануть. Как политику, цены ему не будет. Да и вообще…

Посол хотел еще выпить, да побоялся сглазить. Завтра выпьет, вместе с Альком. Когда след этой девки простынет…

Самодовольно улыбнувшись, господин посол откинулся в кресле. Он и в самом деле был похож на одного известного всем бога — на Сашия.

*

Ему показалось — щепка прошла. Оказалось, не меньше, а то и больше десяти лучин пролетело с тех пор, как он решил на мгновенье закрыть глаза, чтоб отдохнули. В общем, когда Альк проснулся на диване в кабинете отца, за окном было совсем темно.

Сначала он не мог понять, где находится, но мысль вырвалась откуда-то из подсознания. Так бывает, когда человек со сна не может сообразить, что произошло, но помнит, что ничего хорошего.

— Рыска! — вспомнил Альк и вскочил.

Не так-то это просто оказалось. Он, видимо, спал как убитый: рухнул и даже ни разу не пошевелился, поэтому у него одеревенела каждая мышца, да ещё и в голове шумело. Сам виноват. Зачем было пить на голодный желудок? Правда, ему всегда казалось, что два бокала крепкого алкоголя для него не доза, но, видимо, усталость и натянутые до предела нервы сделали свое дело.

Альк немного постоял на месте, размялся, сообразил, что делать. Судя по тишине, весь дом спал. Он подёргал дверь. Похоже, что отец запер её на ключ снаружи по привычке. Ничего удивительного, в кабинете горы важных документов. Но надо, тем не менее, отсюда выбираться.

Можно, конечно, постучать и покричать, но тогда весь дом встанет на уши. Его, конечно, выпустят, но от распросов на тему «куда он собрался один после полуночи», а также советчиков и помощников отделаться будет невозможно. Лучше уж вылезти в окно, тем более, что в детстве и юности он не раз так делал, опыт есть, не помешает и темнота.

Недолго думая, Альк осуществил свой план: и пары щепок не прошло, как он оказался во дворе. Одна мысль неотступно терзала его ещё до конца не проснувшийся и слегка затуманенный алкоголем (да и снотворным) рассудок: “Как там Рыска? Не дай Хольга, обиделась за задержку и ушла! Вот этого он себе не простит”.

То ли со сна, то ли с похмелья, то ли от отцовских слов он ощутил вдруг острую тоску по ней. И сомнения, вроде, развеялись: да, он хочет на ней жениться!

Да ещё и новое открытие прибавилось: они, оказывается, ни разу не расставались, во всяком случае, надолго, с тех пор, как она подобрала его возле трупа нетопыря, если, конечно, не считать тот случай с разбойниками. Но тогда он был так зол, что ничего кроме своей злости не замечал. Все остальное время они даже спали рядышком, так или иначе. Всегда находилась причина, чтобы лечь поближе друг к другу. И несмотря на всю свою стеснительность, Рыска ни разу его не прогнала, а то и сама мостилась поближе. Что-то ведь это значит? Да конечно! То самое и значит!