Свет маяка галактики Млечный Путь. Книга первая. Прибытие
Шрифт:
Так что никаких рыжих котов, да еще размером почти-что с ребят в доме не было Кот сидел на подоконнике, покрытый мокрым снегом, глаза его были зеленые с черным отсветом, лапы толщиной напоминали руки, да и всё в нем больше напоминало невысокого человека нежели кота. Он неотрывно смотрел на ребят, немигающим взглядом, сразу на всех, каждый из детей ощущал невозможность оторвать глаз и пошевелиться. Ребята просто сидели и смотрели, также вел себя и рыжий кот, прошло пять минут…
Вдруг, кот потянулся, встряхнулся от усов и до хвоста и пошел к детям, которые совсем выбились из сил сидя без движения. Подсев на задние лапы, он засунул переднюю в сгущенку
Пухленькая Софья смотрела, смотрела на все это безобразие и вдруг с силой тряхнув головой накрыла банку ладошкой,
– Хватит лопать, – сердито, сказала она рыжему обжоре, испугавшись собственного голоса, но отступать она не собиралась, – это нам на всех, на несколько дней!
Кот не противостоял, и как будто даже заулыбался, сразу перестав черпать огромной лапой сгущенку, медленно облизывая остатки лакомства, он уставился в конец комнаты, около двери, отвернув морду от ребят. Дети инстинктивно тоже посмотрели туда, но из-за сумерков комнаты ничего не увидели. Лида встала и пошла к двери, как будто ее кто-то взял за руку и повел, там в углу стояла черная сумка в форме квадрата посылки, десять на десять сантиметров, она расстегнула молнию, в сумке в два ряда ровненько стояло десять банок сгущенки и кулек печенья топленое молоко, на вид килограмма два не меньше.
– Ух, ты, – только и смогла сказать девочка, дети гурьбой подбежали к ней, любопытство взяло вверх над испугом, все склонились, стараясь дотронуться, в восторге, рукой до этих несметных сокровищ, и тут, опять со звоном, открылась злополучная форточка. Свеча мгновенно погасла, но дети вместо того, чтобы закрыть ее с криками кинулись вон из комнаты. Они побежали в комнату мальчиков, а Димка не смог расстаться с заветной сумкой и прихватил ее с собой, сумка была тяжелая и очень драгоценная, поэтому старательно пыхтя он пытался всё же не идти, а бежать по мере сил.
Комната была не далеко, заскочив внутрь и дрожа от возбуждения, затянули сумку под кровать и принялись хохотать безудержно, сверкая белыми зубками и хлопая друг друга по плечам, затем одновременно смолкнув, и легли спать. Девочки вдвоем на одну кровать, мальчики на другую, уснуть сразу не получалось, мысли скакали бешеным галопом, как взбесившиеся кони, и всё же позднее время, холод и стресс, а также беззаботная молодость, сделали свое дело, дети согрелись, приткнувшись друг другу и мирно засопели, почти одновременно.
Сны долго не приходили в их головки, только под утро неясные тени пережитой ночи все-таки навестили ребят. Дмитрий увидел Уральский хребет с высоты птичьего полёта, он летел, взмахивая огромными крыльями и ища что-то? Он не мог во сне ответить на этот вопрос, но знал. Что увидев поймет сразу.
Алексею снился кот, они сидели с ним на лавочке возле детского дома и ели семечки, болтая лапами и ногами, и весело обсуждая прыжки собаки Динки в их сторону.
Лидии снилось, что она надела новое розовое платье, с белыми кружевами и новые розовые туфельки с небольшими каблучками, и собирается она идти вниз, встречать своих папу и маму, которые наконец-то разыскали её и спешили забрать из детского дома. Тетя Надя расчесывает ей локоны, а она не может насмотреться на себя в зеркало, за что воспитательница сердится,
– Не крутись, как обезьянка, успеешь, не приехали они ещё, рано, – ничего не помогает, и Лида притоптывает ножкой от нетерпения, скорее увидеть родителей. Но Надя не торопится, и приговаривает своим зычным голосом:
– Куда ж ты нечесаная пойдешь, напугать всех хочешь? Девочка должна быть опрятной, милой, спокойной, с головы до ног! Поняла меня. обезьянка! – и весело улыбаясь продолжает свою работу.
И только маленькая, решительная наша Соня, не видела ничего во сне, сладко сопя и обняв крепко подушку, она размеренно дышала, напрочь позабыв все приключения минувшего вечера, или заставив себя это сделать…
В келье.
Агафий наблюдая странное явление на небе тихонько завел молитву: «Дево Владычица Богородице, паче естества и слова рожденная Единородное Божие Слово, Творца и Владыку всея твари видимая и невидимая, Единого от Троицы Бога, Бога же и человека, со делавшаяся обителю Божества, вместилище всякия святыни и благодати, в немжеблаговолением Бога и Отца, содействием Святого Духа, телес не обитаже полнота Божества, – он шептал и не заметил, как в темноте его келии возник темный силуэт. Воздух сгустился и вдруг волосы на всем теле Агафия встали дыбом, молитва пошла с запинаниями и потом замерла на полуслове. Агафий резко обернулся, так быстро, что в шее что-то хрустнуло и заныло, глаза напряженно вглядывались во тьму кельи, но не нащупывали ничего, после рассматривания в темном небе яркого зрелища, перед глазами плясали огненные ручьи и больше ничего не было видно. Неожиданно, раздался голос:
– Не пугайтесь юноша, и ради всего на свете, простите меня, я просто гость в вашем гостеприимном монастыре, шел в свою келью, которую мне любезно предоставил настоятель Отец Сергий для ночлега, но заблудился и попал к вам. Я весьма огорчен, что помешал, но вот, что заставило меня остановиться здесь, – телескоп! Пожалуй, это последнее, что я ожидал увидеть в мужском монастыре города Воркуты. Хотя, нет, буду честен до конца, совсем, совсем не ожидал! Вы астроном!? Астролог? Вам, простите мне мою назойливость, кажется не разрешается заниматься этими науками?
– Доброй ночи, вам, и да, вы абсолютно в теме – спокойно ответил Агафий в темноту, взяв моментально себя в руки, и стараясь утихомирить скачущее во весь опор знающее всё наперед сердце – я не всегда был монахом, это хобби, с благословения Отца Настоятеля, прибежище же для гостей следующая за моей дверь, только ваша дверь с левой стороны, с окнами на монастырский двор, приятного отдыха добрый паломник.
Смех, в ответ на слова монаха прогремел как очередь из раскатов грома вдалеке, от которого вздрогнула даже местная кошка Вафля, пробегающая через двор монастыря, в воздухе же, запахло чем-то знакомым.
– Нет, любезный Агафий, я вовсе не паломник, и уж добрым меня назвал, пожалуй, первый человек за всю мою жизнь, – и незнакомец подошел поближе к окну, а потом внезапно сев на табурет монаха и приставив глаз к телескопу, зловеще произнес, – летят, и летят…
Агафий привычно пошел по направлению к тумбочке, решив, что нужно зажечь свечу, испытывая большой дискомфорт от разговора с незнакомцем в полной темноте. Но незваный гость вдруг оторвал свой взгляд от телескопа и задал очередной вопрос: