Свет мой зеркальце, скажи…
Шрифт:
– Лада? Лада… Звонила, конечно.
– Когда?
Я вдруг почувствовала чей-то взгляд, голову повернула и в дверях гостиной увидела Романа Евгеньевича. Он смотрел на меня и внимательно прислушивался. Потом рукой в косяк упёрся.
– Недели две назад.
– А после?
– Нет. Она сказала, что уезжает и некоторое звонить не сможет.
– Куда уезжает?
– В Питер. У неё там работа.
– В Питер? – Я вздохнула. – Понятно.
– А что-то случилось? Не скрывай от меня ничего.
– Я не скрываю. Я просто хочу с ней встретиться.
– Хм, странно. Но, наверное, она занята. Это же Лада.
Её тон прозвучал странно, и я невольно переспросила:
– Что ты имеешь в виду?
– Липа, она всегда занята. Такой уж у неё характер. Как у отца. Тому тоже на месте не сидится, всё ему надо что-то делать и куда-то лезть.
Я секунду обдумывала.
– А ты… с отцом общаешься?
– Иногда, – легко заявила моя мама, чем повергла меня в шок, если честно. Кажется, общаются все и со всеми. Только я в этом не участвую. На душе стало тяжело. – Но, Липа, папа с годами превратился в настоящего зануду, – проговорила она громким шёпотом. Можно подумать, что я могла знать, каким он был, чтобы сравнить. – Бизнес, деньги, деньги, бизнес. Долго с ним об этом говорить у меня не хватает терпения.
– А Лада?
– Я уже сказала, что они похожи.
– Лада не зануда.
– Нет, конечно, но Лада не может жить спокойно, ей всегда нужно чего-то добиваться. Поэтому она в вечных разъездах. А может, она в Москве? Можно позвонить Вите и узнать.
Мне едва хватило душевных сил, чтобы этот разговор закончить. Я проговорила слова прощания, заверила ещё раз, что у меня всё хорошо, что я отдыхаю, после чего телефон выключила. Руку опустила и так замерла, глядя на стену. Осторожно сглотнула.
Рома за моей спиной сделал шаг, наклонился, опираясь на спинку дивана.
– Ну что?
Я продолжала хмуриться.
– Маме она сказала, что едет в Питер, – сухо проговорила я. – А, возможно, она в Москве. У отца, – выговорила я через силу. – Где будем искать?
– Разберёмся, – ответил Роман, а я с дивана поднялась и ушла в спальню. Дверь за собой закрыла. Привалилась к ней спиной, чтобы он не вошёл. Мне нужно было побыть одной.
Через пятнадцать минут я из спальни вышла, и была уверена, что выгляжу спокойной. И тени волнения и раздражения на моём лице и в глазах нет. Я умела с собой справляться. Не знаю, откуда во мне это качество взялось, от кого досталось, подозреваю, что от бабушки. Никак не от родителей.
Рома на кухне суп ел. Я сварила, пока ждала его, оставила на плите, а Роман Евгеньевич, судя по всему, решил меня не ждать. А может, был уверен, что я из спальни не покажусь куда дольше. И мне не хотелось думать о том, что он понял, из-за чего я расстроилась. Неужели всё настолько очевидно? Хотя, я ведь сама ему призналась, сболтнула лишнего в машине.
Когда я на кухню вошла, он посмотрел, всего секунда, когда он ко мне приглядывался, после чего отвернулся и похвалил.
– Вкусно.
– Это хорошо, – согласилась я. За стол садиться не стала, остановилась у стеночки и руки
– Сегодня или вообще?
– Вообще.
– Будем искать твою сестрицу-паразитку.
Я глаза закатила.
– Теперь это только моя сестра, да? Смею напомнить, что она твоя жена.
Рома мрачно хмыкнул, съел ещё ложку супа. Затем головой качнул.
– Не совсем. Моя жена Олимпиада Викторовна. Это ты.
Я только рот открыла.
– В каком смысле?
– В таком, что сегодня вечером мы с тобой идём в ресторан. Как примерная семейная пара.
– Я не пойду.
– Пойдёшь.
– Нет!
Он поморщился.
– Так, не кричи, – попросил Роман Евгеньевич. Из-за стола поднялся, отнёс пустую тарелку в раковину. А на меня взглянул без удовольствия. – Ты думаешь, мне всё это нравится? Меня, знаешь ли, надули. Девочка с ангельским личиком, совсем как у тебя, день за днём мне врала. Мне никто никогда не врал, а у неё получилось. И мне очень интересно зачем. И тебе должно быть интересно.
– Мне интересно!.. – начала я, но Рома меня перебил.
– Не так тебе интересно, Липа. Не о том ты думаешь. Ты думаешь о юристах, о том, что наш… кхм, брак аннулируют, и ты заживёшь, как прежде.
– Вообще-то, это вполне логично.
– Может, в твоей привычной жизни это и логично. А вот в моей и в жизни твоей сестры, не очень.
Я нахмурилась.
– Почему?
Он руками развёл, а на меня взглянул в раздражении.
– Потому что, Липа, люди просто так таких вещей не совершают! Для этого нужна очень веская причина. Украсть паспорт, выйти по нему замуж, потом сбежать, бросив всё. Ты об этом не задумывалась? Это не шутка и не баловство. Она не вернётся через неделю и не рассмеётся нам с тобой в лицо, сказав, что пошутила. Вот о чём подумай.
Мне стало серьёзно не по себе.
– И что это может значить?
– Что твоя сестра-курва вляпалась во что-то, и нас с тобой в это втянула. А если задуматься о моём круге общения, то даже мне можно начинать нервы в узлы закручивать. Эта сука…
– Перестань.
Он рукой махнул.
– Ладно. Твоя Клава подставила наши головы. Только я пока не выяснил: под пулю или под секиру. У меня и такие знакомые есть.
Я глаза закрыла. Рома же зло выдохнул. Помолчал немного, я знала, что он в это время меня разглядывает. Потом подошёл ко мне, остановился совсем рядом, в шаге, я глаза открыла и посмотрела на него, с подозрением. А он руку поднял, коснулся пальцем моего подбородка.
– Поэтому сегодня вечером мы с тобой идём в ресторан. Чтобы нас с тобой, тебя, – выделил он, – все видели. Ты поняла меня?
Мне пришлось кивнуть. Но вопрос слетел с губ:
– Что она сделала?
Рома отодвинулся от меня, отвернулся.
– Я пытаюсь выяснить. Но делать это нужно осторожно. Единственное, что могу сказать, ни в какой Таиланд она не улетела. Никаких данных о том, что Шаталова Клавдия Юрьевна пересекла границу и покинула родину, нет.
– А это ты как узнал?