Свет мой зеркальце, скажи…

Риз Екатерина

– А тебя почему это интересует?

Аркаша повёл широкими плечами, погладил себя по животу.

– Просто спрашиваю. Могу я о тебе позаботиться, чуть-чуть?

– Позаботиться? – «Только этого не хватало», пронеслось у меня в голове.

А Аркаша тем временем продолжил:

– Странная ты в последнее время. А сегодня вот на тебя с Романом так сказать Евгеньичем глянул, и вспомнился мне наш недавний разговор.

Я нахмурилась.

– Какой разговор?

Аркаша откровенно закатил

глаза, затем по сторонам зачем-то огляделся. А я не сразу, но сообразила, что он охранника высматривает. Не пасётся ли тот рядом. После чего Аркаша взял меня за локоток и ещё в сторонку немного отвёл.

– А ведь я тебя предупреждал, – заговорил он негромко. – Подумай, подумай, а ты взяла и выскочила за него замуж. А теперь глаза на него таращишь.

– Я таращу?

– А то я сегодня не видел. – Аркаша даже сочувственно скривился. – Ох, Липа, Липа. С ним ведь не разведёшься, по своему желанию.

Я моргнула раз, потом другой, затем решительно освободила свою руку.

– Спасибо, конечно, что ты беспокоишься, но не стоит. У меня всё хорошо.

– Хорошо? И поэтому ты разговариваешь и ведёшь себя сегодня, как замороженная рыба?

Вот после этого я едва не ахнула. Значит, я замороженная рыба?

– Я просто сегодня не в форме, – проговорила я в возмущении и свысока. – У меня, знаешь ли, вчера муж приехал. После трёхнедельного отсутствия. Некоторая усталость простительна.

Аркаша смотрел на меня во все глаза.

– Липа, что с тобой?

Вот тут я уже решила рассердиться всерьёз и послать его. Правда, хватило меня только на:

– Иди ты, Аркаша! – После этого я на каблуках развернулась и направилась к выходу. Дверь передо мной охранник открыл и чересчур вежливо попрощался.

– Всего хорошего, Олимпиада Викторовна.

Я даже обернулась на него. Кажется, не зря Аркаша в собственном салоне по сторонам опасливо озирается. Кругом глаза и уши.

Роман Евгеньевич уже ждал меня на стоянке. Я когда к машине подошла, через стекло увидела, что он по телефону говорит, но разговор он закончил, как только я дёрнула ручку двери. А я в машину села, вздохнула и руки сцепила. Рома ко мне с интересом приглядывался, затем поинтересовался:

– Ну, как?

– Я думала, будет веселее.

Он усмехнулся.

– Липе было весело.

Я посмотрела на него.

– Липа – это я, – проговорила я каменным голосом.

Он равнодушно кивнул.

– Конечно.

– Ты не веришь?

– Я предпочитаю проверять. И именно этим мы сейчас займёмся.

– Заставишь меня пройти «детектор лжи»?

– Нет, зачем? Мне сообщили адрес приёмных родителей Шаталовой Клавдии Юрьевны. Вот к ним мы сейчас и отправимся.

Я нервно облизала губы.

– Прямо сейчас?

– Да.

А ты против?

– Я… Просто немного волнуюсь. Я с ними никогда не встречалась.

– Вот и встретишься. Они в Рубцово живут.

– Где это?

– Примерно час езды.

Я откинулась на спинку, смотрела на дорогу. Мы некоторое время ехали молча, я дождалась выезда на трассу, время от времени на Рому поглядывала, потом спросила:

– Вы с Ладой хорошо жили?

– Что значит, хорошо?

Я плечами пожала.

– Любили друг друга?

Этот мерзавец ещё шире ухмыльнулся.

– Что значит, любили?

– Меня все тобой пугают, – сказала я, желая убрать с его лица усмешку. – И Аркаша тоже.

Роман улыбаться на самом деле прекратил.

– Что он сказал?

– Что я плохо подумала, когда замуж за тебя решила выйти. Что ты меня отпустишь только тогда, когда сам захочешь.

– Вот стервец лысый.

– Он прав?

Роман Евгеньевич кинул на меня быстрый взгляд.

– А что ты спрашиваешь? Ты сама всё проверишь, из первых уст узнаешь.

– Не смешно, – заметила я.

– А я и не смеюсь, любимая.

Я обиделась и отвернулась.

К Рубцово мы подъехали ровно через час. Большой посёлок, добротные дома, по окраинам несколько улиц панельных пятиэтажек, в центре магазины и административные здания. Роман Евгеньевич пару раз сверялся с навигатором, но, в конце концов, мы оказались на нужной улице, проехали мимо ряда похожих друг на друга кирпичных коттеджей среднего класса. Улица была обжитой, было понятно, что люди здесь не первый год живут, деревья и кустарники в палисадниках успели подрасти и распушиться.

– Вот пятнадцатый дом, нам сюда.

Машина остановилась у кованых ворот, а я заволновалась с новой силой. Сделала пару глубоких вдохов, потом в зеркало на себя посмотрела, облизала губы. Не знаю, почему волновалась. Рома к этому времени из машины вышел, обошёл её и открыл мою дверь.

– Выходи.

Я приняла его руку и осторожно из машины выпрыгнула. Пожаловалась:

– Для твоей машины стремянка нужна. Танк, а не машина.

– Она не для девочек.

– Она для мальчиков. С автоматами.

– Не преувеличивай.

Я отошла от него, осмотрелась, втянула в себя свежий деревенский воздух. Пахло цветами и почему-то молоком.

– А здесь красиво. Правда?

– Да, – отозвался Роман Евгеньевич, оглядывая улицу с таким видом, будто снайперов по кустам и крышам высмотреть пытался. Я дожидаться, пока у него обострение подозрительности пройдёт, не стала, и прошла к калитке. Нажала кнопку звонка. Потом мне пришло в голову:

– А если она здесь?

– И что?

– Что ты будешь делать?