Свет мой зеркальце, скажи…
Шрифт:
– Не переживай, ничего компрометирующего или неприличного там быть не должно. По крайней мере, я такого не помню.
Он обувался, искал в кармане куртки ключи, а я смотрела на него с тревогой. Роман вдруг обернулся, посмотрел на меня и спросил:
– Ты чего?
– У меня паника, – призналась я.
– И что с этим делать?
– Как можно скорее уехать домой.
– Купишь туфли и пройдёт, – сказал он, вдруг подмигнул мне и из квартиры вышел.
Я плечом к стене привалилась, прикусила губу, собиралась поразмышлять о происходящем, но тут услышала, как в замке поворачивается ключ. Совсем, как недавно в спальне.
– Вот гад! – в сердцах выдохнула я, но слышать меня никто не мог. Это разозлило, я побежала на кухню, прижалась носом к окну, и увидела Романа. Он как раз вышел из подъезда и твёрдым шагом направился к тёмному внедорожнику. Конечно, он и не подумал посмотреть наверх.
Тиран. Снова меня запер. Это надо же…
Ну, Ладка, ну, сестрёнка. Выдала меня замуж вот за этого тирана с господскими замашками. Который теперь считает себя в праве запирать меня в чужой квартире и отдавать приказы. Но Лада… впору за голову схватиться.
Мне не хотелось заниматься его вещами. Я некоторое время смотрела на три большие сумки, набитые под завязку, потом представила лицо Романа Евгеньевича, когда он поймёт, что я и не подумала исполнить его наставление (или приказ?), и решила хотя бы видимость создать. Открыла одну из сумок, достала ворох его вещей, которые, кстати, были свалены кое-как и изрядно помялись, и определила всё это на постель. Потом открыла другую сумку, в ней одежды не было, какие-то журналы, папки, несколько коробок с наручными часами, я их с интересом разглядывала. А на самом дне обнаружился альбом с фотографиями в мягкой обложке с цветочками и белыми голубями. Я в некотором страхе открыла первую страницу и очень долго смотрела на первую фотографию. Конечно, снимок был постановочным, молодожёны сидели в правильных позах, старательно улыбались, держались за руки, а за их спинами – златоглавый собор и голуби в небе. Я долго присматривалась: фотошоп или нет, так и не поняла. Потом уже к молодым принялась присматриваться. Лада сияла, в шикарном платье, в горжетке из белой норки, с фантастическим букетом из белых пионов в руках. И это в апреле месяце! Роман Евгеньевич выглядел серьёзным, улыбкой не сиял, но по взгляду было понятно, что доволен. Обнимал молодую жену за талию и выглядел претенциозно в строгом костюме с красным галстуком. В петлице красная роза. Роман Евгеньевич высился за спиной Лады, как скала. Твёрдый взгляд, каменный подбородок, широкий лоб. И ладонь Лады попросту тонула в его ладони.
Я, наконец, моргнула, сбрасывая оцепенение, напомнила себе, что это не я на фотографии, и страницу перевернула. Ещё с десяток подобных фотографий, Лада позировала, как могла, улыбалась, меняла позы, а Роман Евгеньевич стоял, как стена, с одинаковым выражением на лице. Оживился только на фотографиях с банкета. Гостей на самом деле было много, ресторан красивый, столы ломились от закусок и выпивки, я каждый снимок с любопытством изучала. Люди веселились, танцевали, молодые целовались, и Роман даже улыбался. А если камера ловила его взгляд, направленный на мою сестру, становилось жарко, даже мне. Уж не знаю, сколько в этих взглядах было любви, но откровенного желания хоть отбавляй. А Ладка его обманула и бросила. Мне его даже жаль. Совсем чуть-чуть.
Из-за этой жалости я всё-таки разобрала сумки с его вещами, и разложила одежду в полупустом шкафу. Раскладывала
– Липа, ты где?
После этого дурацкого вопроса от двери, вся жалость, что во мне, возможно, и родилась, растаяла. Я отвечать не стала, готовила ужин, некое подобие итальянской пасты на русский манер из ограниченного выбора продуктов, что нашёлся в холодильнике. Помешивала соус с томатной пастой, и продолжала молчать. Его не было четыре часа. Четыре! Он запер меня и уехал, и, наверняка, даже не беспокоился и угрызениями совести не мучился. Что подтверждал его бодрый голос.
– Липа, чего молчишь?
– Я не собака, голос подавать, – проворчала я, не поворачиваясь от плиты.
Роман Евгеньевич фыркнул уже за моей спиной.
– Подумать только. Ты обиделась?
– Ну что вы? На что, интересно? На то, что вы меня здесь заперли? Не имея на это никаких прав и оснований!
– А ты куда-то собиралась? – Он сунулся мимо меня к кастрюле. Живо поинтересовался: – Чем пахнет?
Я плечом дёрнула, вынуждая его отстраниться.
– Едой.
– Липа не в духе, – почти пропел он. Я обернулась и посмотрела на него. Проговорила с намёком:
– Роман Евгеньевич.
Мы взглядами встретились, и он отступил.
– Ладно, не злись. И, может, ты перестанешь называть меня Евгеньевичем?
– У вас есть другое отчество?
– У меня есть штамп в паспорте, – съязвил он.
– Я здесь не при чём! – возмутилась я.
– Разберёмся. Ужинать будем?
Я зубами скрипнула.
– Через пятнадцать минут.
Он из кухни вышел, а через минуту из комнаты послышался его довольный голос:
– О, ты всё разобрала! Молодец какая.
– Чтоб ты подавился, – проговорила я себе под нос и выключила газ.
– Я попросил разузнать всё о твоей семье, – сказал Роман за ужином. У меня и без того аппетита не было, я лишь водила вилкой в своей тарелке, украдкой наблюдая за тем, как ест мой нежданный супруг. Он ел с аппетитом и не отвлекаясь ни на что, и поэтому я немного удивилась, когда он заговорил. Уже успела погрузиться в свои невесёлые размышления, а тут Роман Евгеньевич ещё, по всей видимости, решил мне поводов для раздумий добавить.
– Зачем? Я и сама могу всё рассказать.
– Правда?
– А что мне скрывать?
– Я не слишком доверяю словам, красавица. Предпочитаю сухие факты. На бумаге.
– На бумаге? Значит, ты доверяешь каким-то непонятным людям, которые эти бумаги для тебя пишут?
– Не всем, но некоторым.
– Это странно.
Роман жевать перестал, посмотрел на меня, после чего снисходительно проговорил:
– Ты ничего в этом не смыслишь.
– Куда уж мне, – пробормотала я, уворачиваясь от его взгляда. После чего с явным намёком поинтересовалась: – Как ужин?
Роман Евгеньевич понимающе усмехнулся.
– Вкусно. Кстати, моя жена готовить умеет. Правда, не любит.
Я губы поджала.
– И ради Бога. Это же твоя жена, сам выбирал.
– Не ехидничай, – попросил он. – Лучше начинай рассказывать.
– Я? Ты же всё завтра узнаешь сам!
– А я сравню. Расскажи мне свою версию.
– Какую версию? – попробовала возмутиться я. – Это моя жизнь.
– Тогда расскажи мне про сестру. Как её?.. Клавдия?
– Шаталова Клавдия Юрьевна, – подтвердила я, а Роман Евгеньевич нахмурился.