Свет мой зеркальце, скажи…
Шрифт:
– А что тогда?
Он сверлил меня непримиримым взглядом. Потом спросил:
– Ты – Олимпиада Смирнова?
– Да, – ответила я, не почуяв подвоха. А Роман Евгеньевич удовлетворённо кивнул.
– Вот и замечательно. Значит, ты моя жена. У меня это в паспорте написано. А значит, ты сидишь дома, варишь мне щи, и делаешь то, – тут его голос стал особо громким и внушительным, – что я тебе скажу.
– С какой стати? – попыталась возмутиться я, а этот громила снова заорал.
– Потому что я твой муж! И я так сказал!
– Ты
– Роман Евген… – Я запнулась на его отчестве, по двери кулаком заколотила и потребовала: – Открой немедленно!
Но за дверью уже было тихо.
4
Взаперти я провела не так много времени, минут сорок, но моего гнева это нисколько не уменьшило. Я прислушивалась к звукам за дверью, в квартире, но Роман, судя по всему, квартиру покинул. Я ещё пару раз принималась колотить по двери кулаком, никто не отзывался, и я свои руки решила пожалеть. Но от бессилия хотелось очень громко ругаться, причём матом. Хотя, раньше я за собой подобных наклонностей не замечала. Но и в ситуации, столь дикие, не попадала. А теперь вот мысленно подбирала подходящие словечки, правда, знала их совсем немного. Но для этого неандертальца должно хватить.
Правда, когда за дверью послышались шаги, я о намерении ругаться страшными словами, как бабушка их называла, позабыла, лишь вскочила и снова заколотила в дверь кулаком.
– Открой, слышишь? Ты не имеешь права меня здесь держать!
Поначалу ничего не происходило, но затем ключ в замке повернулся, и на пороге возник Роман Евгеньевич. На лице явное недовольство.
Он, видите ли, недоволен! Я вот тоже недовольна!
– Совсем с ума сошли меня запирать?
– А я ещё не разобрался, как с тобой поступить.
– Это противозаконно.
– Не учи меня законам, детка. Я тебя сам научу.
Я, наконец, заметила за его спиной несколько сумок, по всей видимости, с вещами. Поинтересовалась:
– Что это?
– Мои вещи, в гараже нашёл.
– Это ведь хорошо? Она не выбросила ничего.
Роман смерил меня долгим взглядом, потом дверь пошире открыл.
– Выходи.
Я из спальни вышла и словно под конвоем прошла на кухню. Я пить хотела, а Роман шёл за мной по пятам. Мне очень хотелось обернуться и посмотреть на него, но я удержалась. Достала из буфета высокий стакан и налила себе воды. А Роман Евгеньевич за стол присел, руки сложил, и было понятно, что о чём-то сосредоточено размышляет. Потом полез в задний карман джинсов, и вот он уже протягивает мне паспорт.
– Вот, в машине нашёл. В бардачке.
Я на паспорт только смотрела.
– Чей?
– Написано, что твой.
Я нахмурилась, руку протянула и документ взяла. Пролистала страницы. Потом зажмурилась и качнула головой. А Роман коротко поинтересовался:
– Что?
– Мой. Я думала, что потеряла его. Мне ведь даже в голову не пришло… Лада приезжала, когда бабушка умерла. Правда, недели через две. Приехала на два дня, мы с ней на кладбище съездили, вечером посидели, поговорили. Я паспорта только через несколько дней хватилась, и мне даже в голову не пришло… Как она могла?
– Значит, она жила по твоему паспорту? Зачем?
Я могла лишь пожать плечами.
– Я не знаю. Это ведь незаконно, да?
– Конечно, незаконно! – разозлился он, а я остановила на лице Романа внимательный взгляд.
– Значит, вы мне верите?
Этот вопрос ему не понравился. Он морщился, потом даже вздохнул.
– У меня нет доказательств её существования. Твои – есть. А Лада, или как там её зовут, лишь твои утверждения. А я вот смотрю на тебя, и вижу её лицо, её глаза, её волосы. Поэтому я ещё не решил. У моей жены родственников не было.
– Можно подумать, вы с ней долго знакомы!
– Обычно за восемь месяцев кто-то да обязан объявиться. А моя жена – сирота.
– При живых родителях. Кстати, у неё их аж две партии. – Я тут же отмахнулась. – Хорошо, не будем об этом. Куда важнее, что мы будем делать дальше.
– В смысле?
– В том смысле, что я замуж не собиралась и не собираюсь! Всё это нужно как-то аннулировать. У вас же есть в этом городе знакомства? Вот пусть нас быстренько разведут.
– Не торопись.
– Почему?
– Я ещё ни в чём не уверен.
Я глаза закатила.
– И какие доказательства вам нужны?
– Очень существенные.
– Господи, да мы же с ней разные! Внешне похожи, но…
– Замолчи, – попросил он и из-за стола поднялся. – Мне нужно подумать. А заодно на работу съездить. А ты… – Он смерил меня взглядом. – Займись чем-нибудь полезным. И из квартиры ни шагу, поняла?
– А что это вы мне приказываете, да ещё в таком тоне?
– Липа!
Я вздрогнула от резкого окрика, нервно сглотнула, после чего кивнула.
– Хорошо. Да и куда мне идти?
Роман Евгеньевич продолжал на меня смотреть. Я замечала его взгляды. Он смотрел, и смотрел, понятно, что сравнивал, отыскивал различия. Но, судя по тому, что бесконечно хмурился, не находил их. И это было не очень хорошо. Для меня.
– Разбери мои вещи, – попросил он.
– А у вас нет для этого домработницы?
– А ты хочешь домработницу?
– Я просто спросила.
– Обсудим, когда вернусь.
– Я ничего не хочу обсуждать, – запричитала я ему вслед. – Я просто спросила. Я в том смысле, что это несколько неприлично – разбирать чужие вещи.