Свет на облаках (САМИЗДАТ)
Шрифт:
Король же всё сделал красиво. Выскакал вместе с ближними советниками перед рядами, тяжело уронил скупые слова, отвека неизменные, про славу и добычу, ждущую за стенами. Наверное, и этого хватило бы — на первое время, пока воины не увидят, что с города нечего взять — у бриттов оставалось достаточно времени, чтобы ценности вывезти или зарыть. А потому король встал в общий строй, рядом со знаменем — ради того, чтобы вовремя пообещать награду от себя, и вместо недовольства укрепить верность. И тот моральный подъём, который Гулидиен растратил на начало битвы, получил сейчас — под занавес. За ним спешились остальные штабные. Но в строй встали не все — чуточку странно. Ведь неожиданностей не опасались: диведцы через тлеющий лес да болото не сунутся. А передовые разъезды северной армии, даже если появятся, удержит конница. Эти в нынешний бой не рвутся —
Если король и заметил на половине дороги, что атака главных сил завязла в повозках, что-то менять было поздно. Он стоял в голове колонны, и та толкала его, вместе с остальными воинами, вперёд — к славе и добыче!
Как только колонна набрала ход, Немайн решила — пора. Оглянулась к трубачам — и обнаружила одного, убитого. Извлечь звук из фанфары она не умела, а уж сигнал… Тут вспомнился экзамен во сне и «Аргунь». Сыграть сигнал сида не могла. А вот проспеть — вполне! Одна беда — тоска по пению не смогла остановиться. Слышала только себя. Как легко, радостно летел голос, не стеснённый узкой пещерой! Некоторые голоса ярко звучат в небольшом зале с хорошей акустикой — но теряют силу и красоту в большом пространстве. Случается и наоборот, и голос Немайн оказался именно из таких! Она пела — выполнив главную работу тяжёлого дня, и совершая новую, от которой так яростно откручивалась на военном совете. Сама привела тысячу доводов против! Главным из которым стал тот, что сакс должен бояться любого камбрийца, не только её. Теперь — всё забылось, остался новорожденный звук, наполнивший всё существо без остатка, воздух, ласковым потоком протекающий через связки — без напряжения, без усилия, сам… И можно оглянуться назад, на бывшее болото, где кавалерия, поддержанная колесницами, начинает разгон!
В лёгкие ворвался новый воздух — чтоб устремиться наружу вместе со словами. Уж больно сигнал оказался похож на начало одной из сцен, которые Немайн готовила к вступительному экзамену в консерваторию из снов.
Уже первые звуки — знакомый сигнал, исполняемый не трубой, а голосом — насторожили принца Риса. Приказал выступать приказ к выступлению — но как-то с оглядкой. А над головой летел заполошный бессловесный призыв: в сёдла, в галоп! Когда за сигналом последовала песня на неведомом языке — понял: дело плохо. В ход пошла последняя ставка. На военном совете так уговорились: саксов бить обычным оружием, но, если станет невмоготу — сида с башни увидит и запоёт. Тогда уже всё равно, даже если удар придётся и по своим…
— Немайн поёт! — крикнул, обернувшись, — Победа или смерть!
А чуть впереди Эйра, наслушавшаяся рассказов о стычке с ирландскими разбойниками, добавила свой клич — и богини:
— Камбрия навсегда!
Тряхнула головой, чтобы ленточки на ушах заволновались. Знала, что ей такое «украшение» не нужно. Но — не удержалась. С утра помнила — будет от Немайн головомойка. За несерьёзность. Заранее смирилась. А теперь и забыла.
Ария закончилась, и вслед ей понеслась песня, наполовину придуманная, наполовину переведённая — специально для Эйры, желавшей услышать хоть что-нибудь понятное. Голос Немайн покрывал все поле боя — и в каждой камбрийской душе отзывался родными словами.
Эй, камбрийцы, наша славаСловно речка, вьётся!Не иссякнет, пока сердцеЗа народ свой бьётся.Кейр оглянулся на потрёпанную линию стрелков. Бьют поверх голов копейщиков — но и сами больше не прикрыты. Впрочем, лучники саксов попали в плотный строй и вообще не могут стрелять. Так что опасен разве редкий метательный топор или дротик, брошенный кем-нибудь из бойцов первого ряда. Гораздо страшней прорывы — в нескольких местах саксы всё-таки прорубились повозкам, и то и дело порывались залезть наверх. Раза три им это ненадолго удавалось. В одной из таких схваток Кейр лишился лука, и теперь только страховал товарищей, да время от времени напоминал лучницам, что пора пополнить запас стрел. Долго так продолжаться не могло — обе стороны колебались под градом ударов. Вперёд гнали долг и ярость, назад — страх и отчаяние. Пока не появились слова — и отчаяние вдруг
Кейр взмахнул мечом. Сида запела. Это значило, что судьба сражения должна решиться в ближайшие минуты. Пришла пора встретиться с врагом на истоптанной земле, где из последних сил держались остатки копейной линии.
— Сейчас или никогда, — заорал он, — в рукопашную! Бей!
А над строем летело, звало к победе и славе:
Против нас хоть мир весь с чёртомВыступай задорно —С нами Бог наш, тот, кто против,Тот падёт позорно!С нами Бог наш, тот, кто против,Тот падёт позорно!На этот раз Нион услышала поправку не голосом, а пророческим чутьём. На всякий случай проверила логически: всё выходит верно. Восточные ворота вот-вот упадут. Это южные завалены намертво — а через эти колесницы ходили. И, насадив все кольца до единого, велела заложить в пращу вместо каменного ядра — свинцовые пули. Скрип талей, злой прищур — как у сиды на ярком свету. Машина смотрит на спокойные створки — таран саксы так и не притащили, зато ухитрились сбить петли. Внешние ворота уже пали, и небольшой завал между саксы расчистили. Теперь черёд внутренних. В Кер-Сиди входы устроены разумней — но исправить всю крепость не хватило времени и сил. Защитники столпились по сторонам, метают вниз всё, что под рукой — но задние ряды держат щиты над головами передних, а если кто и падает — на место поверженного немедля встаёт новый боец.
Как только ворота рухнули, Нион дала отмашку. Чем опасна стрельба с отрицательным углом возвышения — из головы вылетело. За то ей, пустой да глупой, и досталось — соскочившим кольцом. Шлем спас — голову. Но — как стояла, так и села. Вот какой из Луковки командир: в город ворвались враги, а она сидит себе на земле, хуже любой немытой нищенки — на заднице, и ноги из-под юбки видно выше, чем по щиколотку! И как их подтянуть, чтоб это выглядело прилично?
Страшный удар задержал саксов — и тут вставший перед демонстрационным резервом отец Адриан поднял наперсный крест.
— За мной, детушки, — сказал негромко, — Помните — смерти нет, а для павших за други своя — ада нет. Лишь жизнь вечная.
Что говорит коряво, да половина слов — иноземные, за ним уже не замечали. И, неторопливо — чтоб позади не развалили строй — двинулся навстречу саксам, только оправившимся от удара картечи. В отличие от епископа Дионисия, палицы на боку он, как мирный человек, не носил. А потому шёл навстречу саксам только с крестом — и с улыбкой. Чуточку грустной, и чуточку — торжествующей.
Вот восстали тучи, громы,Молнии сверкают!Сокрушить оплот Кир-НидаВарвары желают!Гулидиен сделал шаг вперёд. Лучники, ввязавшиеся в рукопашный бой — это неправильно! Без доспехов, без щитов, да и руки порядком устали — долго ли смогут держаться против ножовщиков Хвикке? Пусть короткий меч, почти нож — дешёвое оружие, в руках его держат вовсе не дешёвые люди. Пусть они не стояли в первых шеренгах, пусть у них простецкий стёганый доспех — зато они не так долго сражались. Меньше вымотаны. Другое дело, что после прорыва первой позиции их строй стал плотным, и лучшие бойцы, уже отдохнувшие, не могли сменить бывшие задние шеренги. Разве — встав на тело убитого. И люди, никак не ожидавшие, что окажутся в первых рядах плотного строя, чувствовали себя неуверенно — настолько, насколько сакс вообще может ощущать нуверенность. А в это время на лучших воинов безответно сыпались — то ли песня вливала новые силы в бриттов, то ли отнимала их у саксов — те начали подаваться назад. Это означало — им есть куда отступать, значит, задние ряды тоже пятятся. Впрочем, голоса фанфар идущей в атаку диведской конницы не узнать никак нельзя. Возможно, саксы хотели только загнуть фланг, только оттянуться на несколько шагов от позиции, которая оказалась не по зубам… Но они делали шаг назад, потом другой — быстрее, быстрей, ещё быстрее! Камбрийцы ещё усилили нажим — хотя это и казалось выше человеческих возможностей. Иные уже и подпевали, бросая врагу в лицо слова заклинания: