Свет на облаках (САМИЗДАТ)
Шрифт:
Такое письмо направил и в Кентербери, к архиепископу Адеодату. Которого сам рукоположил этим летом. Горечи в нем было — куда той полыни. Итамар упрекал младшего летами, хотя и старшего местом прелата в грехе гордыни. Желание сделаться апостолом Хвикке на чужой крови принесло большую беду и самим Хвикке, и английской Церкви.
"И будет свара перед святейшим престолом", — сокрушался, и буквы выходили неровными, а хвостики загибались в разные стороны, — "Сочтут нас варварами, кои увы, мы и есть… И нескоро Рим вновь утвердит за нами право поставить архиепископом сакса?"
Расстроился — а тут королева, как снег на голову. Как всегда — прослышала. От камбрийки, конечно. Явилась не римлянкой, фурией. Заявила, что не желает становиться вдовой из-за итамаровых
Королева, напротив, пришла в отличное расположение духа, обыграв очередного сакса на его же поле — в этот раз варварского права. Собралась помогать гленской посланнице в остальных делах — да та прекрасно управилась сама. Все поняла — и то, что ремесленники едва концы с концами сводят. И то, что именно оттого они и заносчивость показывают. Ибо кроме гордости за душой только инструменты. И те, того и гляди, продавать придется. Однорукая не покупала и требовала — просила и взывала. Цену дала невысокую, да пристойную. Заказ большой — а победа при Глостере обещала открыть реку и вернуть старые добрые времена. Куда деваться мастерам да мастерицам? Сговорились!
Стучат топоры, воины ставят частокол. Одна за другой вспухают палатки. Обычная вечерняя работа. Рождение лагеря. Пока — очень скромного. Но есть и те, кому можно от нее отлынивать. Не заносчивые еще позавчера рыцари Клидога Кередигионского — эти как раз роют ров, не хуже прочих. Интересные приключения выпали на долю их отряду. Сперва — гонка с сидой. Тут-то и выяснилось, что лучшая конница на большое расстояние передвигается не быстрее, чем ее обоз! Так что в первый день кередигионцы вырвались вперед, собирая восторги и вассальные клятвы, а к вечеру ушли назад. Ужинать и спать. Так и на второй день марша было. А на третий догнать гленцев не смогли. Свое наверстали на вражьей земле. Принялись жечь деревни саксов — больше пустые. Главное — старались найти зимние запасы. И себе нужны — в котлы да в тороки. И врага голодным оставить хорошо. Хвикке, что жили вдоль границ, убегать да прятаться оказались свычны — и кередигионцы с хода залезли поглубже. Пешее ополчение саксов за ними не успевало. Хотя его наличие стало для многих немалым сюрпризом. Пленив нескольких врагов, удалось выяснить: саксы вообще не прерывали мобилизацию. Главное войско в поход выступило, а вторая очередь только собиралась, рассчитывая успеть к осаде. На границе с Гвентом остались заготовленные для Кер-Мирддина тараны — бревна с железной оковкой. Порубленные да обугленные. Теперь они саксам не нужны! Теперь у них другая забота — алое да красное, скачущее по соломенным крышам деревень. Красное да алое, стекающее по лезвиям камбрийских мечей. Алое и красное, вьющееся на древках. Гарнизон же в каждую деревню не поставишь: и слаб окажется, и от войска ничего не останется. Пришлось семьям гордых завоевателей бежать в леса. Обычно — наспех. В заросли камбрийцы пока не лезли.
Так что, хоть рыцари Клидога и отказывались согласовать действия, польза от них была. На их фоне маленькая армия Немайн, звенящая копытами по римскому тракту, не сворачивая, казалась меньшим злом. Росомаха над строем, не отвлекающемся на грабеж и фуражировки, выглядела сущей насмешкой. Саксам никто не доложил, что на одной из проповедей Немайн пообещала армии — возьмем много. Но — разом. А по мелочи пусть другие крысятничают. Что возьмешь в деревнях? Впереди же — Глостер!
И вот — город на восточном берегу Северна — а реку перешли, не промочив ног, да и топоры остались без работы. Урок — и ученицам, и самой Немайн, полководице начинающей. И слава — шести человек, что тянут руки к огню и с нетерпением поглядывают на котел. Сегодня они освобождены от любых работ. А чествование — будет тихим. Пусть привыкают к особенностям новой службы.
— Вы подарили мне мост. Благодарю еще раз. Отныне каждый из вас будет числиться, как пять рыцарей. И получать
Нион аж покраснела. Барды-аннонцы переглянулись.
— Я не поняла, — спросил один, — а при чем тут мост?
Теперь игры в грамматическое подобие начинались в присутствии сиды всякий раз. Что поделать, права говорить: "Я — это ты!" барды пока не заслужили. Для этого нужно получить следующее звание, пророческое. Причем со специализацией по Неметоне. Другого знака отличия Немайн пока не придумала. А надо: единственная женщина в команде, получается, лишена привилегии. Велеть ей именоваться в мужском роде? Поймет как наказание.
— Сейчас расскажу, — сида зябко охватила предплечья ладонями. Это людей костер на открытом воздухе спасает от холода. А сиду колотит! Ближняя к огню половина прогрелась — организм решил не тратить ограниченный запас топлива на обогрев. И другая половина — мерзнет, как ни повернись! А палаток поставить не успели. Можно, конечно, уйти от костра подальше, но не мерзнуть же десятерым ради одной, — Хотя нет… Хочу услышать, как поняли ваш успех ученицы.
Старшая шепчет на ухо. Права.
— Сестра, расскажи ты.
Эйра тянет руки к огню. Не так уж ей и холодно. Но — повод время на размышления получить. Хоть капельку.
— Мы много говорили про Северн, — начала издали, а сама думает, решает задачку. Хороший дипломат получится, — Река — проблема для армии. Большая река — проблема большая. На целый мост мы надеяться не смели. Все, что придумали — снова сделать наплавной. Как через Нит.
Вопросительный взгляд. Кивок в ответ. Пока все верно.
— Немайн говорила: получим барки из Роксетера, поставим на половину — лучников и так прикроем строительство переправы. Так бы и сделали: надежно, но долго. А тут вы со своим языком…
Барды переглянулись. Пущенное Неметоной прозвание для захваченных пленников им понравилось. И понемногу приживается в войске. На деле языков было трое. Один ничего не сказал, другой пытался лгать. А толку, если было с кем сверить показания? Ну, разве прожил подольше — но неприятно.
— Так мы узнали о засаде. Наследник Хвикке — до гемота, ихнего народного собрания, не король — решил поймать наших союзников из Кередигиона. Отобрал из ополчения вояк похрабрее, присмотрел лощинку, куда те собрались наведаться за добычей. По бокам — лес, поперек дороги завалы приготовлены, деревья подсеченные… Все и случилось, как задумывал, только позади кередигионцев принц Рис шел. Со всей нашей конницей. Саксы окружили союзников, а за спиной следить забыли. Рис навалился на саксов сзади — сразу стали не вепри, а поросята: бегут и верещат. Молодой Хвикке на коня залезть успел — а удрать не сподобился. Вот и получилось — не стало у саксов ни короля, ни наследника. А от полутора тысяч самых сорвиголов до другого берега смогли добраться лишь несколько беглецов. Что понарассказывали — не знаю, только Глостер затворил ворота, ополчение отступило дальше, на восток, и на части развалилось: всяк норовит свой хутор прикрыть. А про мост забыли. Вот и выходит: не узнай мы о засаде, не видать нам моста, как своих ушей!
Немайн скосила вбок глаза. Вытянула уши вперед…
— Не видно, — пожаловалась. Дождалась улыбок, продолжила:
— Все верно. А о засаде мы узнали благодаря вам. Так что к мосту добавьте и три сотни клидоговых упрямцев: все согласились, что до подхода главных сил будут меня слушаться.
Теперь у нее было больше тысячи всадников — дело нашлось всем. Иные пытаются задержать сбор ополчения — отвлекают саксов рейдами. Остальные, вместе с пехотой, превратились в кротов. Которым каждый вечер напоминают: ведро пота — капля крови. Твоя — или товарища. Вокруг Глостера встали три лагеря — напротив каждых ворот. От реки до реки протянулся частокол — в два ряда. Внутри как-то сама собой натопталась дорога. Снаружи — рвы. С обеих сторон. За рвом — второй ров. В каждом лагере выросло по наблюдательной башне. Саксам внутри наверняка ясно: камбрийцы готовят долгую осаду. И хорошо.