Свет на вершине
Шрифт:
Потому что тварей становилось всё больше. Их рождала сама здешняя земля.
Я сомневался, что они в каком-либо смысле умирают, как их ни бей. Погибшие всасывались в землю лишь для того, чтобы тут же возникнуть из неё снова. Хотя, с другой стороны, и скелет не уставал… В общем, я думаю, в ближайшее время им будет чем заняться.
Я вновь повернулся к людям.
— Предлагаю вам отправиться домой, — сказал я. — Или, может, кому-нибудь нравится здесь?
Вопрос я полагал риторическим. Что здесь могло нравиться? Изнанка — место, не предназначенное для обитания людей. Но как раз после этого моего вопроса прорезались индивиды. Как минимум, один. Мужчина лет сорока, с бакенбардами,
Чутьё, видимо, подсказало ему, что перед ним — не аристократ и даже не разбогатевший мещанин. Родная рожа Капитана Чейна на это намекала изрядно, не говоря уж об одежде. Грязная, окровавленная полевая форма со следами от пуль выглядела даже более плачевно, чем одежда самого индивида.
— А вы, собственно, кто? — спросил индивид. — И почему полагаете, что мы обязаны вас слушаться?
Я даже не увидел, а почувствовал, как вокруг него образуется кружочек.
Ну, ещё бы. В свежеобразованном сообществе кто-то претендует на лидерство. И выглядит куда более своим, чем заросший щетиной мужик с выбритыми висками и косой до пояса, в пробитой пулями форме неясного образца. Вот люди и тянутся к индивиду.
Мысленно я закатил глаза.
Вслух сказал:
— Хорошо. Давайте так. Я собираюсь покинуть это место и вернуться в Петербург. Кто хочет отправиться со мной — собирайтесь вокруг меня как можно плотнее. Кто не хочет — не смею навязывать свою волю.
— Я спросил, кто вы! — повысил голос мужик с бакенбардами.
— Я — тот, кто собирается вытащить вас отсюда. Вам нужны рекомендательные письма, или что?
Тут я, конечно, блефовал. Рекомендательных писем у меня быть не могло, хотя бы потому, что раньше я ничего подобного не делал. Положа руку на сердце, уверенности в результате у меня не было тоже. Одна лишь надежда на великий авось. Хотя стоит признать, что у остальных не было и этого.
— Мы имеем право знать, кому требуется подчиняться, — продолжал упорствовать козёл с бакенбардами.
— Десять секунд, время пошло, — сказал я. — Девять. Восемь…
Меня моментально сжали со всех сторон. Подхватив заодно и возмущающегося придурка с бакенбардами. Слушать его перестали.
Поздравляю тебя, Капитан Чейн, с победой! Теперь осталось лишь ответить за базар и действительно вытащить отсюда всех этих людей. Это было бы невероятно к месту.
Сосредоточившись, я нащупал поводок, связывающий меня с фамильяром. Потянул за него. Уверенности в результате не было никакой, но всё сработало безукоризненно. Так, будто я находился в Петербурге.
Я почувствовал отдачу, а в следующий миг на мою поднятую руку приземлилась… ворона.
— Каррррр! — заорала она, хлопнув крыльями.
Я озадачился. Какого… Почему ворона?
Ворона, словно услышав мой немой вопрос, огляделась и чрезвычайно выразительно повторила:
— Карррррр!
Кажется, до меня дошло, что пытался сказать фамильяр — а это был-таки именно он.
Что-то вроде: «Хозяин, ты соображаешь, как ты выглядишь? Если нет, то я тебе расскажу. Ты, хозяин, выглядишь, как пришелец из иного мира. А причёска у тебя, как у небезызвестного в Петербурге Константина Барятинского. Она, конечно, в последнее время весьма популярна, так что на это могут и не обратить внимания. Но вот если перед тобой, как лист перед травой, внезапно появится чайка и заорёт: „Государю императору — ура!“, то у всех этих людей возникнут вопросы. На которые тебе потом будет очень нелегко ответить. Поправь меня, если я ошибаюсь: нам ведь важно сохранить в тайне тот деликатный момент, что ты пришелец из иного мира, вытеснивший Костю Барятинского?
Такой вот крайне ёмкий «каррррр».
— Ладно, — сказал я, отвечая на всю ту тираду, что, по сути, сам и придумал. — Можешь вытащить нас отсюда?
— Карррр! — рявкнул Джонатан и сорвался с моей руки.
Он начал летать по кругу, над головами собравшихся. Люди удивлённо гудели. Они уже вообще ничего не понимали в происходящем.
Особенно изумились, когда из одной вороны внезапно получилось две. Их траектории и периоды вращения слегка разошлись. Потом каждая из ворон раздвоилась ещё раз, ещё и ещё. В то же время росла и скорость вращения. И вот, меньше чем через минуту, нас всех окружило просто широкое чёрное кольцо из множества одинаковых птиц, мчащихся каждая по своей орбите.
В этот момент, когда различать отдельных птиц стало уже невозможно, я почувствовал напряжение магической энергии. Джонатан как будто работал её генератором.
В голове у меня загудело, словно я сунул голову в огромный трансформатор. Заболели глаза, заколотилось сердце.
Со всех сторон доносились крики. Люди хватались за головы, у кого-то носом шла кровь, у некоторых алые струйки хлынули из ушей.
А напряжение всё нарастало и нарастало. Казалось, этому не будет конца. Что всё закончится просто тем, что у нас взорвутся головы…
— Он убьёт нас всех! — завопил идиот с бакенбардами.
Попытался броситься наутёк, но толпа стиснула его со всех сторон. В кои-то веки толчея послужила на пользу, а не во вред.
Откуда появилось свечение, я не понял. Просто вдруг сделалось так светло, что, казалось, я мог различить каждую клеточку кожи на лице стоявшей передо мной пожилой женщины. Её губы шевелились — надеюсь, читали молитву, а не заклинание. Заклинаний нам только сейчас и не хватает.
А потом свечение сделалось таким ярким, что застило всё. Я закрыл глаза, но и тогда видел лишь свет. А быть может — Свет, с большой буквы.
Просто не было уже никаких глаз, не было век, которые могли их закрыть. Я переходил из одной формы существования в другую, и физического тела у меня тоже не было.
В один миг мне показалось, что я вижу источник Света. Высокую-превысокую гору, с вершины которой и лилось это чудесное свечение, наполняющее силой и надеждой.
И мне показалось, как будто оно меня тоже заметило. Как будто что-то дрогнуло в нём.
Хотелось смеяться без всякой причины и лететь туда, на этот Свет. Сгореть в нём, раствориться…
Но передо мной вдруг захлопнулись серые ворота.
Я моргнул, и серость на миг сменилась чернотой. Значит, веки у меня всё-таки есть.
Я лежу на спине и смотрю вверх, в небо. В свинцово-серое небо Петербурга.
Со всех сторон доносились стоны, всхлипывания. Кого-то рвало. Кто-то безудержно, истерически хохотал.
Прекрасные звуки. Они означают, что люди выжили. А о лучшем результате я и мечтать не мог. Пора вставать…
Я перевернулся, морщась, на правый бок. Попутно отметил, что ошибки не случилось, я снова — в теле Кости Барятинского. Минус — габариты и физическая мощь Капитана Чейна. Плюс — восхитительная лёгкость подросткового тела. На котором и заживает всё без магии в мгновение ока, и энергии — хоть отбавляй.