Свет невозможных звезд
Шрифт:
– Мы иногда продавали там старье.
Аватара «Злой Собаки» нахмурилась с экрана.
– Я слышала о подобных местах, – заявила она. – Не одобряю.
– Да, это вроде как незаконно, – застенчиво улыбнулся Шульц. – Зато весьма доходно.
«Злую Собаку» он не убедил.
– Мое неодобрение не относится к вопросам легальности или прибыльности. Я возражаю против мародеров, которые сдают моих падших соратников мясникам на разделку и распродажу.
Шульц выпятил подбородок.
– Это я-то мародер?
Глаза «Злой Собаки» вспыхнули угольями.
– А ты как думал?
– Эй! –
Оба сверлили меня взглядами. Я ответила тем же.
– Там можно купить топливные стержни?
– Не исключено, – ответил Шульц, подчеркнуто игнорируя «Злую Собаку». – Переменная – не официальный космопорт, но старых звездолетов на ней до черта.
– Как в музее?
– Скорее, как на бойне, – не сумела скрыть отвращения «Злая Собака», но хоть глаза у нее остыли до нормы. – Почему, ты думаешь, ее называют кладбищем? Все расы Множественности веками сваливали туда свои корабли. Неисправные, устаревших моделей, зачумленные. Местные добывают с них стройматериалы и электронику. – Выражением лица она ясно дала понять, что об этом думает. – Все же, как мне ни больно это признать, господин Шульц прав – заряженные стержни там, вероятно, найдутся.
Я разглядывала карту.
– Но это уже на краю Общности. В зоне досягаемости Мраморной армады. Есть риск. Ничего другого в окрестностях не найдется?
– Боюсь, что нет.
– Тогда не вижу выбора. – Я развалилась, задрала ноги в ботинках на панель, скрестила лодыжки. – Свяжись с гражданскими и веди всю компанию к Переменной.
Два «хищника» заняли места, нацелив носы параллельно гражданским судам – к нужной нам звезде. Когда они закончили разворот, все четверо начали ускоряться. Перегретая плазма с рычанием рвалась из дюз, поглотители инерции, защищавшие людей от перегрузки, взвизгивали от натуги. Я, все еще сидя с вытянутыми на панели ногами в рубке «Злой Собаки», ухмыльнулась. Мне, как старшему офицеру маленькой флотилии, причитался теперь ранг коммодора. Не то чтобы чины для меня что-то значили. Просто я сознавала, что сейчас родители мной бы гордились. В детстве я была не из прилежных учениц, и наверняка им случалось разувериться, что я когда-нибудь стану достойной своей прапрабабки Софии Никитас, бежавшей с умирающей Земли, чтобы основать Дом Возврата.
Наверное, нехорошо гордиться ничего не значащим повышением в чине, когда на голову рушатся осколки межзвездной цивилизации. Но, кроме «Злой Собаки» и этой маленькой победы, у меня ничего не было. Все остальное вырвали из рук.
На экране появилась аватара «Адалвольфа»: как обычно, стройного и бледного, с копной черных волос и горящими солнцами глаз.
– Привет, коммодор, – склонил он голову, а подняв глаза, добавил: – Прежде чем мы прыгнем, я хотел бы обсудить один небольшой вопрос.
– Что-то не так?
– Нет, совсем нет. Просто я подумал о соответствующем обозначении и хотел бы сменить имя. – Он пожал плечами. – В конце концов, флота Конгломерата больше не существует, а мое название несет отпечаток дурной репутации. В будущем это может стать препятствием в отношениях с любыми людьми и кораблями, с которыми мы столкнемся.
– Как нам тогда называть тебя?
– Я бы взял идентификацию «Кающегося грешника» – судна Дома Возврата.
– Ты ведь понимаешь, что Дома, возможно, уже не существует?
– Тем не менее.
– Ну что ж, хорошо. Пусть маленький драфф перенастроит тебе транспондер и нанесет соответствующие опознавательные знаки.
Его аватара снова поклонилась:
– Благодарю, коммодор.
– Рада помочь.
Я надеялась, что корабль не кривил душой. Как «Адалвольф», он был не из совестливых и до заключения нашего хрупкого союза даже дрался со мной в Галерее. Хорошо, если смена имени означает и более глубокие изменения в душе. «Злая Собака» тоже натворила ужасов, прежде чем отрастила совесть и стала тем, кто она теперь, так что мне приходилось толковать сомнение в пользу ее брата.
– А сейчас набирай ход, – приказала я, – встретимся на Переменной. И немедленно сообщай в случае обнаружения в гипере любых необычных явлений. – Я пальцем коснулась козырька бейсболки. – Констанц. Конец связи.
Я проследила, как новоявленный «Кающийся грешник» уходит в темноту – выхлоп дюз пылал запертой в клетку новой звездой. Неужели мы с ним – и вправду все, что осталось от Дома Возврата? Я стиснула челюсти. Почему-то первое, о чем подумалось: я не попаду на общую встречу Дома, где раз в пять лет собирались тысяча кораблей и экипажей, делились рассказами, познаниями и генетическим материалом. Девять месяцев спустя рождалось немало детей, но оно и к лучшему. Вливание свежей крови никому еще не вредило.
Неужели всему конец? И все те корабли и люди уже мертвы? И если Дом рухнул, что мы теперь?
Неужели «Грешник» прав и можно так легко изменить себя? Возьми новое имя, нанеси новую разметку – и стань другим? Так просто? Мы все, вступая в Дом, оставляли за спиной свое прошлое – но «Грешник» сделал еще один шаг.
Сейчас, когда человечество лишилось организационных структур, к старой сущности нас привязывает только привычка и чувство долга. Соблазн высадиться на грунт и притвориться другим человеком был силен, но я не хотела покинуть «Злую Собаку» и не могла отвернуться от страданий миллионов. Кинжальный флот перерезал нам линии снабжения и разметал наши вооруженные силы. Армада утверждала, что защищает нас, но получилось слишком похоже на порабощение. Население целых сообществ было списано со счетов, принесено в жертву безопасности, и спрятаться от этого, сделать вид, будто ничего не случилось, было для меня невозможно. Мы, все человечество как вид, лишились свободы. Пусть даже мне придется искать всю свою жизнь, я найду способ нанести ответный удар. Это мой долг. И пока со мной «Злая Собака», это не кажется невозможным. Ради нее мне захотелось стать лучше, чем я есть. Захотелось быть достойной ее – умной, порывистой и крепкой, как ее обшивка.
Я снова перевела взгляд на звезды. Где-то среди них нас ожидало будущее. Смерть или победа. Я знала, что мы с «Собакой» встретим их плечо к плечу.
Конец ознакомительного фрагмента.