Свет призрачной звезды
Шрифт:
Импульсные волны слились, приобрели одинаковую частоту колебаний. Губы потянулись к губам.
Вспомнив, что в отличие от людей, нелианцы не целуются, Лариса отпустила плечо Эйнара и перевела взгляд на его шею.
“Ткнуться носом в шею. С этим я справлюсь. А потом лизнуть и позволить ему сделать то же самое. Вдруг у него язык колючий как шлифовальная бумага?… И если… Все, Ларчик, никаких промедлений! Ведь ты его любишь. Любишь, верно?”
Эйнар склонил голову, откинул волосы с шеи. Лариса увидела обозначившуюся выемку между позвонками, которой следовало коснуться носом. Уязвимое место нелианца. Если вонзить туда клык под определенным углом, смерть
Лариса поняла, что нелианский ритуал означает не банальное признание в любви, а нечто более значительное, своеобразную клятву ненападения. Получается, по древней народной традиции, Эйнар в знак доверия предоставляет возможность его убить, а она коснувшись носом его уязвимого места, обещает не причинять ему зла.
“У них все не так просто, как у людей. Закон джунглей… Нафантазировали всяких заморочек! А ты думай, что делать. И как любить”.
В отличие от лучших подруг, способных дать какую угодно присягу, а через день о ней забыть, Лариса не могла принести такой серьезной клятвы Эйнару. Для того она и пришла к нему, чтобы причинить зло, да еще какое: заказать убийство. Разве могла она, не будучи уверенной в мирном будущем планеты, уже связанная данным велянам обещанием помощи, гарантировать нелианцу защиту от себя самой? Погладив ладонью шею Эйнара, девушка уронила голову ему на плечо и шепнула:
— Не надо. Это лишнее. Мне не нужно твое подчинение.
— Я принял твое, а теперь хочу быть с тобой на равных в паре, — ответил Эйнар, не выпрямляя шею.
— Мы и так на равных, потому что понимаем друг друга.
Лариса приподняла его голову, взяв за подбородок и коснулась его губ своими губами — не целуя по-земному, невесомо скользя и слабенько посасывая.
Пришлось импровизировать. Лариса понимала, что их первая ночь станет сплошной импровизацией, ведь на самом деле у нее не было ни малейшего опыта в интимной сфере. Девственности лишили искусственно в лаборатории Нивии, просто сделав надрез. Нелианки ее теряют в первые дни жизни.
Лариса позволила Эйнару облизать шершавым теплым языком свои согревшиеся щеки, нос и шею; взять ее на руки и отнести в Зеленый Зал, чтобы по иронии судьбы опустить на земной диван, мгновенно трансформированный дворцовым роботом в удобную широкую кровать.
Развернувшись лицом к нелианцу, Лариса смело и жадно принялась ласкать его великолепное тело. Словно провалилась в разверзнувшуюся пропасть в полу, затянувшую и кровать вместе с увлеченно ласкающими и освобождающими друг друга от одежды влюбленными, и “звездный потолок”, и весь дворец правителя. Лариса как будто неслась на край вселенной, сгорая от страсти в объятиях азартного рыжего хищника, приближалась к обозначенной вихрями космической пыли черной дыре.
Генетическая память вела ее к слияний энергий и тел. Нелианец мягко направлял, разогревая и обволакивая нежной импульсной волной. Его когти покрыла оболочка ремаса, сделав гладкими и безопасными. Девушка почувствовала, как в ней зародилась ответная приятная волна, и поняла, что Эйнар поймал ее, когда он легонько куснул изогнутую напряженную шею и чуть отстранился, а затем, придержав под затылок, вынудил взглянуть на него, чтобы она увидела счастливое сияние бирюзовых глаз.
Первые мгновения их самого близкого контакта Лариса чувствовала себя безгранично счастливой. Думала, что ее счастьем можно заполнить до краев чашу вселенной, еще немного — и брызнет через край пеной шампанского. Эйнар припал губами к ее груди, медленно проникая в ее лоно. Лариса запрокинула голову, откинувшись назад в его сильных объятиях. Ее взгляд достиг расписанного объемными фресками потолка, где в темно-синей вышине парили крошечные белые звездочки. Словно с настоящих небес внезапно явился пробуждающий душевную боль мысленный призрак, в памяти прозвучал хрипловатый голос: “Я люблю тебя, кнопка…”
Лариса машинально вздрогнула всем телом. Она перестала чувствовать Эйнара, его сильные ритмичные движения внутри нее, нежные прикосновения упругих жестких губ и влажного шершавого языка. Далекий голос отца звучал в ее разуме. Точки виртуальных звезд соединились в родные и любимые черты лица с неумолимой суровостью взирающего на нее из глубины небес профессора. Скрип дивана под ними превратился в легкий треск ломаемых позвонков.
Взглянув на Эйнара, она увидела, как сверкнули клыки в широко открывшейся острозубой пасти космического чудовища, ей почудились расплывающиеся пятна отцовской крови на его губах и языке.
Лариса вскрикнула. Из ее груди вырвался неконтролируемый короткий вопль — нелианский или человеческий, она не знала.
Охваченный желанием Эйнар не понял, что случилось с избранницей.
Их взгляды встретились. Эйнар смотрел удивленно, Лариса — испуганно. Во власти наваждения она увидела кровь своего отца на невыносимо прекрасном лице. Нелианец решил, что случайно причинил боль любимой женщине. Пригнувшись, стал игриво покусывать ее левое плечо и шею. Выйдя из оцепенения, Лариса ответно прижала зубами его кожу, но сразу отпустила, задохнувшись от приступа тошноты.
Конечно, не могла она полюбить убийцу ее отца! Стала жертвой самообмана.
Лариса подумала, что лишь оказавшись в постели с врагом она открыла для себя истину, которая всегда витала рядом, только она, романтичная дурочка, поддавшаяся роковому искушению, не замечала очевидного. Только теперь, когда уже не повернуть назад, она узнала, что ее пламенная страсть была отражением ненависти, защитной реакцией от страха.
Лариса ненавидела рыжего хищника, скользящего жестким языком по ее уху, но признавала невозможность побега. Эйнар ее не отпустит… живой.
Бедный ее папа! Как противно ему все это видеть с небес!
Лариса пыталась изгнать наваждение, очистить разум, чтобы со шпионским равнодушием продолжать игру. Она искала, и не находила внутри себя последние искорки теплоты к нелианцу — кровному врагу, беспощадному убийце.
“Давай, Ларчик!” — подбадривала она себя, пугливо вздрагивая в сильных жестких объятиях под натиском мужчины. — “Ближе, еще чуть-чуть продержаться. Не виснуть на его плечах, а действовать, показать, что ты живая и покорна ему… Пока еще живая… Держись, малышка! Еще чуть-чуть! Действуй, Ларчик! Вспомни как мечтала о страстной ночи с красивым умным парнем, как не хотела остаться старой девой”.
Снова запрокинув голову, Лариса стала задыхаться от бессильной ненависти. Она взмолилась, глядя широко распахнутыми, затемняющимися черной пеленой глазами в нарисованное небо: “О, Господи! Помоги мне, умоляю…. Помоги… Умоляю, помоги!” и полетела вслед за неслышным криком о помощи в затягивающую все глубже и смыкающуюся над ней белесыми краями черную дыру.
Эйнар хотел воспользоваться шансом заглянуть в сознание Лары. Хозяйка публичного дома предупреждала его, что в моменты физической близости защита разума становится почти невозможной. Атика учила его не терять контроль над своим сознанием даже на пике наслаждения. Он был способным учеником. Но непохоже, чтобы Лару кто либо посвящал в эту тайну.