Свет, сошедший на землю
Шрифт:
– Анубис, - наконец сказала она. – Пусть наш гость останется с вами, пока вам не придет время вечером прислуживать богу. А я уйду к себе.
Она встала – Ипувер проводил ее настороженным взглядом. Он так смотрел на нее с самого утра, когда Хат уединилась с Метеном. Но Хат ничего больше не сказала и молча отправилась прочь.
“Боюсь ли я? Нет, - вдруг с удивлением и облегчением поняла девушка. – Что изменит мой страх?”
Хат уже несколько ночей подряд спала одна. Она не знала, чего пожелает бог сегодня. Она никогда этого не знала.
Приготовившись
Потушив свет – обыкновенный масляный светильник - Хат улеглась, подложив локоть под голову. Несколько мгновений она из-под ресниц наблюдала за выходом – но никто не шел, и Хат закрыла глаза.
Она уже начала дремать, когда шаги раздались.
========== Глава 15 ==========
Глаза его в темноте горели не хуже светильника. Хат в испуге села, потом поспешно поднялась и опустилась на колени.
Бог не поощрял ее, молча глядя на Хат сверху вниз – свет его очей слабо озарял очертания гладкого лица, узкоплечей фигуры, превращая его в самого юного и самого древнего демона на земле.
– Ты хочешь смерти этого мальчишки и своей? – наконец проговорил Ра. – Что это значит?
– Я не понимаю, - пролепетала Хат.
Теперь в ней не осталось ни смелости, ни уверенности – маленькая фигурка у ног божества. Ра отвернулся и отступил, мрак частично поглотил его; Хат стало полегче. Но она все еще не решалась встать с колен. Сложила руки.
– Чем я провинилась перед тобой, господин? – проговорила она.
– Ты думаешь, будто можешь обмануть бога, - рыкнул Ра. – Ты забываешь, кому ты принадлежишь! Я могу убить тебя сейчас или причинить такую боль, что ты сама пожелаешь смерти!
Хат все еще стояла на коленях, сердце заполошно колотилось – но рассудок, к ее удивлению, прояснился от последних слов бога, как от холодной воды. И Ра вдруг показался ей меньше, чем хотел выглядеть. Уже давно… уже давно это чувство укреплялось в ее душе: он был меньше, чем хотел выглядеть. А то, что он делал с ней ночами, ничем не отличалось от того, что все земные мужчины делали со своими женщинами.
– Я не изменяла тебе, господин, и не помышляла об этом, - сказала Хат. Бог медленно повернулся к ней, и Хат охватил ужас. Она не заметила одного. На руке Ра была перчатка, которой он казнил ослушников – теперь он сделал себе оружие другой формы: не диск, а око.
Огненное око Ра.
Юноша шагнул к ней, и через мгновение карающая рука схватила ее за волосы, так что основание ладони оказалось напротив лба. Ужаснее этого Хат ничего не испытывала в жизни: огненная боль заструилась через все ее тело, ее затрясло; боль становилась все сильнее. А над собой она видела ужасное юное лицо, наблюдавшее за ее агонией без всякого выражения… нет: сквозь белую маску, в которую превратилось лицо Инени, просвечивало нечеловеческое торжество. Демон медленно убивал ее и наслаждался этим. Хат чувствовала, что мука, сотрясающая все тело, вот-вот отделит от него душу.
А потом все кончилось. Хат бессильно повалилась к ногам бога, глаза закатились – она почти потеряла сознание.
Но потерять сознание ей не дали. Помутневшим взором Хат увидела, как бог склонился над ней.
– Я не прощаю измен, - произнес он.
И вышел, оставив свою рабыню лежать на полу. Из глаз Хат заструились слезы. Она чувствовала себя не только едва живой от пережитой муки, но притом – униженной… униженной, как будто ее оскорбил равный: это не бог только что едва не убил ее, это сделал ее любовник, ее брат. Может быть, Хат единственная из всех людей могла смотреть на Ра так. Потому что больше никого он не приближал к себе на такое расстояние, с которого перестал бы казаться божеством.
И все же это был бог…
Хат застонала от боли, перевернувшись на спину. Слезы застилали взор и затекали в уши, но Хат видела очертания своей опочивальни, слышала звенящую тишину дворцовых залов, словно принесенную на землю из другого мира. Этот юный бог, сделавший ее своей женщиной, был не столько богом сам по себе – сколько посланцем иного мира, более жестокого и более совершенного.
Хат с трудом поднялась – ее сотрясли болезненные судороги, как будто ее снова пытали; девушка, запинаясь о собственные ноги, добралась до постели и легла. Вернее – упала.
Трясущимися руками натянула на себя покрывало. Закрыла глаза, а потом начала всхлипывать. У нее возникло чувство, будто ее обманули во всем, ее предали все.
Семья, от которой ее оторвали. Тот, кто казался Инени, но обернулся небесным демоном. Тот, кто казался врагом Ра, но обернулся его возможным союзником…
И сама вера во всеблагое божество тоже оборачивалась обидой – обидой ребенка.
“Дети не знают своих отцов”, - вдруг подумала Хат странные слова. Девушка тяжело перевернулась на бок, морщась от боли, потом вздохнула и затихла. Заснула она быстро.
Очнулась она от ощущения чужого присутствия. Хат открыла глаза, одновременно осознавая то, что она не одна – и то, что болит все тело, как тогда, когда ее в доме бога поразила непонятная болезнь.
Ра улыбался ей. Темные глаза были человеческими, черные волосы были небрежно распущены, ниспадая на угловатое плечо волной; он был обнажен, без всяких знаков отличия. Перед нею был Инени. И перед нею был тот, кто раз и навсегда показал ей, что намного ярче и горячее этого хрупкого глиняного земного сосуда.
“Неужели он думает, что теперь я смогу…”
Но Ра не интересовало, сможет она или нет.
Бог провел тыльной стороной руки по ее щеке, заставив болезненно вздрогнуть. Потом привлек ее к себе, и Хат закрыла глаза, покорившись ему. Больше Ра ничего не было нужно; но и меньше ему не было нужно. Он доказывал ей, что может взять ее когда угодно, как бы с ней ни обошелся, в каком бы состоянии она ни была. Хат его рабыня, его собственность, и живет только потому, что нужна своему господину.