Свет-трава
Шрифт:
Никита Кириллович, такой большой, сильный и смелый, с Машей был молчалив и застенчив. Но, прощаясь с ней, он все же обнял ее, прижал к груди и сказал тихо: «Машенька, задержись на несколько дней, сыграем свадьбу – и тогда в путь…»
Но она почему-то отодвинула от него это большое счастье. Она сказала: «Разлукой мы проверим свои чувства».
Он долго молчал и потом ответил через силу: «Что же, проверяй свое чувство, если не уверена в нем. Мое же в проверке не нуждается». Она уехала. Он тосковал по ней, мечтал увидеть ее, хотел забыть неприятный осадок от последней встречи,
В городе он нашел переулок, в котором жила Машина мать, несколько раз прошел мимо двухэтажного деревянного дома, на воротах которого, рядом с лампочкой, на железном круге был написан номер двенадцать.
Он перешел на другую сторону, чтобы видеть окна второго этажа с простыми белыми занавесками. Почему-то он решил, что окна эти в Машиной комнате.
«За что же я сержусь на нее? – думал Никита Кириллович, прогуливаясь по переулку. – Она отсрочила свадьбу, хотела проверить наше чувство. Она тысячу раз права. Я должен уважать ее за это, она не походит на тех легкомысленных девушек, которые, не раздумывая, выходят замуж по первому предложению, потом разводятся и калечат жизнь себе и детям. Я должен пойти к ней и прекратить все недоразумения».
Он решительно направился к двухэтажному дому, поднялся по чистой крашеной лестнице, остановился у двери с цифрой пять, по постучать не осмелился.
Вечером он зашел за Федей, и они вместе пошли к Маше. Она встретила их в дверях и так обрадовалась, что руки ее невольно поднялись обнять Никиту Кирилловича. Но она сдержала свой порыв.
Никита Кириллович растерянно остановился у дверей, смущенно поглядывая то на Машу, то на ее мать Нину Сергеевну – невысокую моложавую женщину.
С детства он привык к простору деревенских полей и рек, к простым людям; не любил заходить в чужие дома, особенно в городе. «Зайти не умею, а выйти – тем более», – не раз говорил он Маше, когда та просила его во время поездок в город познакомиться с матерью.
К Нине Сергеевне Никита Кириллович почувствовал расположение с первого же взгляда, потому что Маша очень походила на мать. Лицо ее освещала такая же, как у дочери, застенчивая улыбка. Спокойные глаза, тоже карие, неотрывно глядели на пришедшего. «Так вот ты какой! Я давно хотела увидеть тебя», – говорили они.
Никита Кириллович и Федя вошли в просторную комнату. «Здесь выросла Маша, – думал Никита Кириллович, – по этим половицам бегала она ребенком». До сих пор сохранился потрепанный мишка, которым играла Маша. Он сидел на комоде рядом с зеркалом – большой, коричневый, приподняв дырявые передние лапы.
Никиту Кирилловича и Федю сразу же посадили за стол пить чай с горячими пирожками.
Федя с удовольствием ел, оживленно разговаривал с Ниной Сергеевной. Никита Кириллович молча сидел над нетронутым стаканом. Он раньше не видел Машу в черном платье и находил, что этот цвет особенно идет к ней. Он заметил, что она похудела и побледнела. «Может быть, она скучает обо мне?» – думал он, и от этой мысли становилось ему грустно и хорошо.
Нина Сергеевна все время наблюдала за Никитой Кирилловичем, то и дело обращалась к нему с вопросами. Всем было ясно – ей хотелось знать, что из себя представлял избранник ее единственной дочери. Но Никита Кириллович отвечал односложно. Да и что мог сказать он о постановках театра, ни разу не побывав в нем в этом сезоне? Не мог он принять участие и в разговоре о лекциях, лекторах, студенческой олимпиаде.
Никита Кириллович помрачнел. Он почувствовал себя жалким неучем рядом с Машей, ее матерью – доцентом горного института, рядом с Федей.
Маша, как всегда, угадала состояние Никиты Кирилловича и пришла ему на помощь.
– Что же привезли ваши студенты этим летом с Зеленого озера? – спросила она Федю.
– Что могут привезти первокурсники? – пожал он плечами. – Известно, образцы для гербариев.
– А животный мир Семи Братьев очень отличен от Зеленого озера?
– Вот этого я не знаю, – честно сознался Федя. – Это наш профессор из Семи Братьев скажет, – указал он на Банщикова.
Никита Кириллович усмехнулся, он не смутился, как этого ожидала Нина Сергеевна, и стал рассказывать о живых существах, населяющих Зеленоозерную тайгу, горы и воду.
Маша и Федя любили слушать Никиту Кирилловича. Он, не прибегая к помощи учебников и брошюр, мог всегда объяснить, например, почему ондатра водится на Звонкой, а в Зеленом озере ее нет; почему лебеди из всего края выбрали местом жительства Зеленое озеро, а соболь, как ни расселяли его по таежным просторам, там не прижился и ушел в другие места. Объясняя, он подтверждал все интересными примерами.
И сейчас все слушали Никиту Кирилловича с большим интересом, особенно Нина Сергеевна. Она поняла, что дочь увлекалась не только внешней красотой этого человека.
Провожать гостей Маша вышла на лестницу. Федя быстро сбежал вниз, намеренно оставив Никиту Кирилловича и Машу вдвоем.
– Почему ты не ответил на мое письмо? Почему ты пришел не один? Мы о многом поговорили бы… – тихо спрашивала она, приближаясь к Никите Кирилловичу.
– Зачем же? Ты хотела проверять свое чувство – так проверяй. Говорить мы будем потом, – упрямо ответил он.
В глазах Маши померкло то радостное оживление, которое наполняло ее в этот вечер.
Глава двадцать шестая
Весна стояла холодная и ветреная. Реки вскрылись поздно. Под нависшими ярами лежал тающий лед.
На полях трактористы пытались проводить влагозадержание, но зубья борон ломались о мерзлые комья земли, и тракторы уходили обратно в село.
Но весна все же наступала. Как ни мешали ей снегопады, бураны и холода, все чаще и чаще прорывались серые тучи и ласковое солнце заливало землю теплом.
Никогда еще не видел Никита Кириллович такой обмелевшей Звонкой. Из воды выступили островки, о существовании которых рыбаки и не подозревали. Обнажились мели. Поднялись песчаные берега. Рыба не ловилась, она ушла в полноводные плесы и ямы.
Выбирая из лодки мокрый невод покрасневшими от холода руками, Пантелей Соркин спросил с сердцем:
– Долго ли еще, Никита, зазря людей мотать будешь да невод трепать?
– Три тони впустую! – уныло подтвердил Митя, быстрыми взмахами рук скручивая бечеву.