Свет твоих глаз
Шрифт:
Казалось бы, теперь, в тридцать два года, мне пора было уже поумнеть и избавиться от этой привычки. Однако совсем недавно, около трех месяцев назад, я приобрел трехногого лабрадора. Теперь же собирался совершить что-то вообще невероятное: приютить девушку, которая попала в беду.
То, что попала – сомневаться не приходилось. Ну не поедет человек, у которого все хорошо, через пол страны с Урала в Яснодар, чтобы устроиться домработницей! Останется там, где семья, друзья, люди, с которыми работал и приятельствовал. Где знает,
А еще не будет женщину, у которой все хорошо, разрывать от страха, горя и отчаяния всего лишь по той причине, что ей предложили суррогатное материнство. Вероника на мысли о беременности и материнстве среагировала слишком бурно. Но при этом подтвердила, что здорова и при желании могла бы родить. Ну, и как это понимать?
И да, я помню, что среди моих ровесников популярно движение чайлдфри. Тех, кто не считает рождение ребенка высшей целью и обязательным этапом жизни. Вот только Вероника к ним явно никакого отношения не имеет.
Ох, удружила мама Вика! Нашла, называется, помощницу по хозяйству.
По-хорошему, следовало бы и в самом деле порвать случайно подписанный договор и выставить Веронику вон из своего дома. А потом позвонить Аделаиде Павловне – своей бессменной секретарше, сорокавосьмилетней красивой и мудрой женщине, и попросить ее найти мне новую домработницу.
Вот только… рука не поднялась так поступить.
Вероника показалась мне искренней и открытой. А к своим тридцати двум я научился это ценить, особенно в женщинах. А еще она казалась потерянной, ослабленной и слишком худенькой. Хотелось отогреть ее, откормить, как бездомного котенка. Поэтому я нашел повод, чтобы удержать девчонку при себе: предложил испытательный срок и время подумать насчет контракта. По тому, с каким облегчением она согласилась, понял, что угадал.
– Вернемся к разговору о суррогатном материнстве через две недели, – согласилась Ника. – А пока давайте я что-нибудь приготовлю?
Это было хорошее предложение. Только готовить у меня было не из чего: в продуктовые магазины я заходил редко, в холодильнике держал минимальные запасы. В рабочие дни предпочитал питаться в столовой своего завода, где можно было и позавтракать, и пообедать, и даже поужинать: работала она до восьми вечера.
В выходные дни заказывал доставку из любимого ресторана.
– Вы машину водите? – озадачил Веронику вопросом.
– Да, это было одно из требований, которое Виктория указала в объявлении, – девушка перестала бегать от стены к стене и снова примостилось на стул возле обеденного стола. – А почему вы спрашиваете?
– Потому что, прежде чем готовить, нам придется закупиться продуктами, а для этого – съездить в гипермаркет. Готовы прокатиться?
– Да, если вы подскажете дорогу. – В голосе девушке звучало то ли сомнение, то ли невысказанный вопрос: отчего бы мне самому не сесть за руль.
Отвечать на незаданный
– Пока я буду переодеваться, пройдите в кабинет и соберите деньги, которые разбросали по полу. Думаю, они вам еще понадобятся.
– Х-хорошо, – Вероника направилась к кабинету. – Извините еще раз.
Говорить, что все нормально, я не стал: ничего нормального в том, что произошло, не было. Просто кивнул и пошел наверх, на второй этаж – собираться.
Спустился буквально через пять минут. Обнаружил, что Вероника уже обулась, надела короткую приталенную куртку и даже, кажется, успела причесаться.
Найджел, увидев, что я собираюсь уходить, рванул к дверям, приплясывая и поскуливая. Он привык, что без него я выхожу из дому только по утрам, когда отправляюсь на работу, и был уверен, что и в этот раз возьму его с собой.
– Найджел, ты дома! – сообщил парню.
Пес соглашаться не спешил. Старался выскользнуть мимо меня в приоткрытую дверь, жался к ногам, поскуливал.
– Мы скоро вернемся, Найджел! – пообещала ему Вероника.
Ей мой лабрадор, похоже, поверил. Вздохнул протяжно, отошел на два шага и улегся, пристроив морду на лапы.
Я захлопнул за собой дверь, электрический замок которой самостоятельно дважды щелкнул, запираясь. Отыскал перила, взялся за них одной рукой и нащупал ногой первую ступеньку. Их высоту я знал, а потому дальше спуск пошел веселее. Если Вероника и заметила небольшую заминку, то ничего не сказала – решила проявить такт.
Пожалуй, я был ей за это благодарен. Но теперь, когда стало понятно, что девушка задержится в моей жизни самое малое на две недели, пришла пора кое-что ей объяснить.
– Ника, – окликнул ее ровным голосом.
– Да? – донесся из-за плеча ее ответ. Она спускалась следом.
– Давай перейдем на «ты». Мы почти ровесники. Можешь звать меня Эд.
– Хорошо… Эд.
Вдох-выдох. Я усилием воли задавил волнение и заставил свой голос звучать по-прежнему ровно:
– Ты, наверное, заметила, что у меня есть проблемы со зрением.
Ника ответила не сразу. Если бы не шаги и сопение за спиной – решил бы, что она отстала или исчезла.
– Заметила, – в ее голосе прозвучала настороженность. – Только не совсем поняла, какие. Это из-за них вы не смотрите в лицо собеседнику?
– Да. С недавних пор я не вижу то, на что напрямую направлен мой взгляд. А еще перестал различать красный и зеленый цвета.
Я умолк, дожидаясь, пока девушка поймет сказанное и как-то обозначит словами, что она обо всем этом думает.
– Значит, вы не можете сказать, какого цвета моя куртка? – вместо этого спросила она.
– Для меня она темно-серая, – не останавливаясь и не оглядываясь, ответил я.
– Получается, и водить машину вы не можете, – догадалась моя проницательная домработница.