Свет в глазах
Шрифт:
Отступление шло тяжело, с большими потерями. Йоркзерии уже переползали через край – цверги рубили их топорами, прошибали насквозь протазанами. Им уже нечем было заряжать жахатели – закончились даже щебень и песок.
Часть защитников все же удалось вытащить. Но другие остались умирать, встали железной стеной, чтобы скопить на стене как можно больше йоркзериев. Когда те уже походили на живую лавину, волну скользкой колышущейся плоти, кто-то там внутри начертил руну… и все утонуло в огне. Взрывная субтерма
Хасма заметно сократилась в размерах. Не менее двадцатой ее части обрушилось в бездну. Но это уничтожило огромное количество йоркзериев, отшвырнуло вниз магматиков и полностью перекрыло проход. Теперь эта часть города какое-то время будет безопасна – и можно сосредоточиться на рвущихся с другой стороны хобиях.
К счастью, там тоже пока удавалось держаться. С проникновением через туннели цверги бороться умели. Они законопатили свой город, как слепыш – нору, поставили заслоны во всех уязвимых местах.
И получили бесценную передышку.
После того, как Хасма отбила первую атаку, в ней осталось два с половиной десятка военнопленных. Большую часть хобиев цверги убивали сразу же, и восточные улицы теперь смердели кротовьими трупами. Но некоторых все же взяли живыми – и воевода Брастомгруд отправился их допрашивать.
Пленных собрали на Пыточном Дворе. Давно уже он не видал такого столпотворения. Два заросших бородами палача трудились не покладая рук – и Брастомгруда они встретили добрыми вестями. Разговорились все до единого.
– Мы ж их даже, того, и не рвали, – хихикал старый палач. – Оно, значит, зачем? Кровь, она, и без того, вон, льется хорошо. Мы к ним, того, самое надежное, значит, средство применили. Ко всем, значит.
– Что за средство? – хмуро спросил Брастомгруд.
– Да простое. Бутылку вина. Гарийского, с пузырьками. Почти всегда срабатывает, значит. Мы ее применили, того, ко всем двадцати пяти – и двадцать четыре запели, что шахтеры после смены.
– А двадцать пятый?
– А этот сказал, что тоже, значит, запоет, если мы, гадкие шалуны, сделаем это еще разок.
– Не обманул, – добавил второй палач.
– Ладно, – кивнул Брастомгруд. – И чего они наговорили?
– О, да много чего! – потер руки палач. – Извольте видеть, ваше превосходительство, мы вот тут на бумажечке, значит, того, записали. Изложили все, значит, как есть, в подробностях. Так вот.
Бумажечка оказалась пергаментным свитком десяти локтей в длину, и исписали ее палачи таким бисерным почерком, что слезились глаза. Брастомгруд, близоруко щурясь, раздраженно повертел пальцами и велел:
– Изложите суть.
Суть заключалась в том, что хобии заключили союз с йоркзериями и соглашение с Кободардом. Видя, что произошло с Кобольдаландом, варды предпочли сдаться без боя, выговорив себе
И это стало крахом Яминии. Хобии бесшумно пересекли Кободард и обрушились на цвергов, как туннельный свод. Благодаря йоркзериям, они прошли самыми глубинными тропами, поднялись выше в сотне мест одновременно и напали сразу отовсюду. Застигнутые врасплох подземные города брались с позорной легкостью – и только город-крепость Хасма оказалась жилой посложнее.
Однако хобии даже не сомневаются, что ее взятие – вопрос считаных дней.
– Ладно, а этот где? – спросил Брастомгруд. – Как его… Гуган-Гунках.
– А, мессир Ворошила-то? – хмыкнул старый палач. – Есть он, значит. Отдельно, того, держим. Привести?
– Давайте его сюда.
Заместитель посла выглядел куда увереннее, чем несколько часов назад. Он тоже слышал боевые рога и прекрасно понимал, что это означает. Брастомгруд смерил его тяжелым взглядом, опустил на плечо мозолистую ручищу и процедил:
– Радуешься, крот? Думаешь, спасся?
– Ну что вы, воевода, – узнал его по голосу слепец. – Рано мне радоваться. Вот когда наши город займут, да вас всех в стены замуруют – вот тогда и порадуюсь.
Брастомгруд стиснул морщинистое розовое рыльце. Хобий противно завизжал. Воевода крутанул еще, сильнее, и зло сказал:
– Ты меня в стену-то замуровывать не спеши. Может, нас и перебьют, конечно, но ты этого точно не увидишь. До завтра мы уж продержимся, а завтра тебя казнят.
– За фто?! – прогундосил Гуган-Гунках. – Я зе фоеннопленный!.. Пуфтите!..
Брастомгруд отпустил его, скривился и сказал:
– Какой ты, на кир, военнопленный? Шпион ты. Диверсант. Лазутчик. И взяли мы тебя еще до начала войны… которую вы, гниды, даже объявить не удосужились. Так что отправишься… а что там у нас со шпионами-то делать положено?.. Эх, запамятовал. Ну значит, сюрприз тебе завтра будет.
Хобий заметно спал с лица. Брастомгруд довольно хмыкнул и добавил:
– И нас ты тоже хоронить-то не спеши, не спеши. Чуешь, чем вот рядом со мной пахнет? Кто стоит тут?
– Кобольд… – повел носом Гуган-Гунках. – И что?
– Не простой это кобольд, дуралей. Это, скотина, сам ихный наследный принц, его высочество Мальвород!.. теперь-то уж величество, папеньку-то вы его евонного грохнули!
– Да не может быть! – изумился хобий. – Как, откуда?! Мы же его тоже…
– Спасся. Спасся он, дурачина. И к нам. И пока вы против нас козни строили, мы тоже, прикинь, сиднем не сидели. Пока вы тут нас штурмуете, там, за спиной вашей, Кобольдаланд поднимается! Кобольды, они, брат, хоть и мелкие, хлипкие, да трусоватые, но если до ручки довести – мало не покажется! А, ваше величество?