Свет в ночи

nekami

Его дурному настроению была одна веская причина. Ноктис проклинал Игниса. Принц поручил советнику найти какую-нибудь одежду для Лайтнинг, тот, по-видимому, в отместку за такую просьбу достал одежду Стеллы. Или так тактик пытался снова сказать Ноктису: «Лайт - всего лишь замена умершей девушки». Чтобы там ни было, это платье своей белизной кололо глаза. Сын короля прекрасно помнил его на блондинке, помнил те до одури сладкие дни, когда она его надевала. Помнил Стеллу во всех мельчайших подробностях, как будто она и не покидала его, как будто до сих пор оставалась здесь и наблюдала за ним. Присутствие другой девушки в его доме, сердце граничило между святотатством и изощренной местью.

Лайтнинг заметила, как, приблизившись,

парень водит взглядом по этому чёртовому платью, захотелось провалиться под землю или снова скрыться за дверью. Но Фэррон приказала своим стопам врасти в холодный кафель: «Противостояла же я ему, когда была ранена и измотана, значит и сейчас смогу!»

Придушив в себе те чувства, что Игнис – такая скотина - смог взбудоражить, Ноктис четко понял, что всё это не его мысли, и ему плевать, как бы отнеслась к присутствию новой девушки Стелла. Ну, или ему хотелось, чтоб так оно и было. Вытесняя призрака из своей головы, он решительно сосредоточился только на живой девушке.

Безусловно, Лайтнинг шёл белый цвет, особенно сейчас, когда нежная кожа сияла здоровьем. Однако пена оборок юбки выглядела на ней по крайней мере странно. Он уже привык видеть её в куда более честных, неженственных нарядах. Принц знал, что Лайтнинг жесткая и колкая, и это было в ней самым вкусным и привлекательным. Оказавшись вплотную рядом с Лайтнинг, Ноктис наконец полностью уничтожил воспоминания о Стелле.

Принц по привычке флегматично, чуть с высока всматривался в глаза розововолосой. Они ему всегда нравились, большие и искристые, так обманчиво меняющие свой цвет от освещения. Отдельным разговором были её ресницы, тёмные, густые и длинные, очень необычные для светлоглазого и светловолосого человека. Впрочем, безусловно, Нокт ничего не знал о природе её странного цвета волос. Именно благодаря ресницам каждая эмоция на бледном лице так четко очерчивалась. Сейчас Лайтнинг прикрывала веки, хмурясь. «Злится,» - безошибочно определил он, а ведь принц не успел ей сказать даже слова.

Его рука скользнула над плечом Лайтнинг, почти касаясь кожи девушки. Она почувствовала его тепло и сразу задержала дыхание, игнорируя странные порывы в своем теле. Ноктис щелчком закрыл дверь за спиной, так обозначая, что путь к отступлению окончательно отрезан - мышеловка захлопнулась. Клэр держала спину ровно, как будто с вызовом, она совсем не дрогнула от наглых действий принца.

– Где мои вещи? – спросила девушка.

Ноктис проигнорировал вопрос, отметив только, что голос её стал чище литься, в нем не было надломов и хрипоты. Её привычный грубый тон даже радовал: «Уж точно не Стелла».

Парень аккуратно убрал с её лица острую прядь, мешавшую взгляду изучать гладкую кожу. Волосы её, как и его, были мокрыми - только из душа.

– Недавно очнулась? – голос Ноктиса бархатисто щекотал уши, она покраснела, не понимая, почему он так действует на неё. Принц же снова распускает руки, прикасаясь к ней, как к своей собственности, какое поразительное отсутствие такта.

– Только что! – она безуспешно попыталась ответить как можно резче, вышло все же почти жалобно, от досады за себя Лайтнинг нахмурила брови и сжала сильнее кулаки.

Ноктис заметил это, и столь привычное проявление злости показалось неожиданно милым. Он только сейчас понял, как Лайтнинг идет стыдливый румянец, красиво окрашивающий её кожу.

– Какого чёрта, ты покинула камеру раньше времени?
– сказал Ноктис, сам замечая свой приказной и грубый тон. На самом деле он беспокоился, что, прервав лечение, Лайтнинг навредит себе, но вот его властный голос не умел объяснять такие вещи.

Возможно, она всё ещё не вылечилась, Ноктис почувствовал острую необходимость проверить её состояние. И принц приподнял подбородок девушки, с интересом осматривая шею, где ещё недавно были синяки от его пальцев. Девушка выдернула

лицо из его рук, изгибая розовые губы в отвращении. Ноктис как ни в чем не бывало продолжил осмотр. Упертости ему сейчас было не занимать. Всё это они уже проходили, и сын короля постарался подготовиться морально к её противостоянию. Нокт прикоснулся кончиками пальцев к еле заметному шраму на плече. Вначале деликатно ощупал бледную кожу, затем неожиданно, впиваясь в него пальцами, потянул Клэр за руку. Сероволосый бесцеремонно наклонил девушку к себе, чтобы кинуть ледяной взгляд на её голые лопатки. Там не было и тени от прошлых синяков.

Почти уткнувшись лбом в грудь парня, Лайтнинг решила, что сейчас он попытается ещё и расстегнуть молнию платья. Она чувствовала себя вещью, состояние которой оценивают. Не выдержав такого обращения, Фэррон гордо выпрямилась и хлестко выдернула свою руку из его пальцев, выворачивая в болевом приеме кисть принца.

Выражение лица Ноктиса ничуть не изменилось, он почти лениво смотрел ей в глаза. Действительно, это не было больно, скорее унизительно для него. И Каэлум-младший умело скрывал свое желание грубо и с легкостью оттолкнуть её, развернуть к себе спиной, впечатав грудью в дверь, и властно продолжить так необходимый ему для успокоения осмотр, глазами, пальцами, всем своим телом… Он мысленно выругался, понимая, что начинает возбуждаться от её близости и непокорности, а одежда на ней хранит аромат духов Стеллы, что вызывает только нездоровые ассоциации. Этот тонкий и приторный аромат выводил его из себя ещё хлеще, чем белизна платья, уводя в глубокий омут воспоминаний, которые помнила даже не голова, а тело, впрыскивая в кровь с трудом забытые и сейчас болезненные ощущения. В голове Ноктиса мелькнула мысль: «Стащить с неё эту оскорбительную тряпку, вызывающую головную боль, и сжечь».

Лайтнинг увидела еле заметную слабину в его мимике, ресницы и ноздри дрогнули.

– Где мои вещи?
– повторила она, теперь-то он не сможет игнорировать её вопрос.

Принц, разбуженный от своих мыслей её голосом, неприятно сощурился:

– У тебя были Твои вещи?
– спросил он, делая ударение на местоимениях. Он снова грубил неспециально, просто розоволосая застала его врасплох.

Прибыв на Пульс, она уже и забыла, что это такое - владеть чем-то. Одежда всегда была не её, оружие — центра. А у неё когда-нибудь было что-то свое? Не детдомовское, не принадлежащее военной академии, не служебное? У нее была только сестра, оставленная в далеком Верхнем мире.

Спровоцированная Лайтнинг продолжала сжимать вражеское запястье холодными пальцами. Ноктису показалось, девушка вот-вот зарычит от злости на него. И снова её реакция казалась умилительной, родной и сладкой, вызывающей желание уткнуться лицом в её розовую макушку, широко улыбаясь. Свободной рукой Ноктис уперся в дверь за девушкой, специально, чтобы их близость давила на пылкую особу, судя по их прошлому поцелую, она вот-вот сдастся.

Действительно, холодок пробежал по голым лопаткам Лайтнинг. На нем была футболка без рукавов, которая нарочно открывала каждое движение, перекат мышц на руках и плечах, заставляя думать о почти неприличных вещах. Собравшись, она твердо сказала:

– Мне нужны мои часы и обувь.

Ноктис опустил глаза, он уже заметил, что она босиком, но не придал этому никакого значения. Когда дело доходило до подобных бытовых проблем, принц часто был рассеян. Светлые, как будто светящиеся, ноги стояли на холодной плитке, заставляя его пожалеть о грубости.

– Я скажу Игнису, - сообщил он, не поднимая головы.

Голос показался Клэр кротким, как тогда, на кожаном диване контрабандистов, и она отпустила его руку. Лайтнинг надеялась, что, освободившись, Ноктис наконец отпрянет от неё, давая пространство для свободного вздоха, но он остался на месте. В его голове определенно что-то созревало.