Свет в ночи

nekami

К счастью, Лайтнинг не умерла, хотя её скорое излечение омрачало только одно – теперь девушку мало что могло удержать возле принца. А чего он ожидал? Он как маленький ребенок, притаскивающий к себе в дом то, что нравится, всё, чего он желает.

Ноктис болезненно оскалился темноте, окружавшей его, пытаясь прогнать свои пораженческие мысли. Он пришел в этот мир, чтобы властвовать и владеть. Сын короля знал, что проигрывают только те, кто сдается раньше времени, перестают бороться за цель, не находя в себе сил. Он уже сказал себе, что Лайтнинг - его. Пока он в это верит, так оно и есть.

Сын короля сделал первые

шаги, преодолевающие пропасть между ними. Ещё вчера ему казалось – он вот-вот покорит её, осталось надавить ещё. Их поцелуй был пиком этого чувства, но он прошел. Ноктис и Лайтнинг всего секунду дышали в унисон, дальше разлетаясь со стремительной скоростью в разных направлениях. Видя, как Лайтнинг обнимает рыжую девчонку, он и вовсе понял, что обманулся. Принц всё ещё был далек для девушки из Кокона. Его желание, её секундная слабость - всё меркло по сравнению с тем светом, что излучала Лайтнинг, опуская ласковые руки на дорогого ей ребенка. И Ноктис искренне не понимал - почему? Сын короля постепенно усмирял своего внутреннего максималиста, требующего всё и сразу. Говорил себе, что всё ещё впереди, он заставит её светиться и для него. Он выстраивал в своей голове будущие диалоги, действия, противоборствующие показному отрицанию его присутствия в её жизни.

========== 20. Возрождение ==========

Такой невыносимый свет, как будто ты у самой жгучей звезды в галактике, у только что рожденной голубой малютки. Слишком ярко, как будто ты смотришь на неё вплотную, нет, как будто ты находишься в ней. И наблюдаешь тот сакральный момент, когда свет превращается в звук. Вначале невыносимый, как визжащий сопрано, затем стройный альт струнных, и так до глухого раската барабана. Всепоглощающий звук, которого даже уже не слышно, словно ты под водой. Может быть, ты просто оглох или умер, почему тогда ты не обрел покой?

Лайтнинг содрогнулась и уперлась руками в стенку. Открыв глаза, она увидела, что лежит в стеклянной капсуле, проецирующей на неё голубые лучи. Удары рук были глухими, толстое стекло надежно огораживало девушку от внешнего пространства. Это отнюдь не радовало, ей показалось, что она вот-вот задохнется в душной камере. Покрываясь каплями пота, Лайтнинг начала открывать крышку этой раковины. В мышцах была слабость, и стеклянный монстр с трудом поддавался ей. Злясь, почти рыча, девушка уперлась ногой в стенку, и, наконец, это упрямое чудовище поддалось, приоткрывая с шипением свою пасть, свежий и холодный воздух проник внутрь, мурашки выступили на её коже. Побежденная капсула жалобно пропищала, выдавая сбой системы, и послушно начала раскрываться.

Клэр продолжила свое освобождение, нервно вырывая из тела провода, ремни, всё то, что удерживало её на месте. Наконец она поднялась и села, окидывая взглядом то место, где находилась.

На больницу эта комната не походила. Казалось, классическая музыка навсегда застыла здесь. Старинный стиль дышал в каждом элементе - темно-бордовые с золотом стены, излишняя помпезность и витиеватость узоров. Все это напомнило ей театральные декорации или сказочные иллюстрации. Даже солидный камин, смотрящий на неё в упор темнеющим квадратом, казался ненастоящим, готовым в любой момент поплыть в метаморфозе. Стеклянная камера, из которой Лайтнинг пыталась только что выбраться,

своей современностью только подчеркивала неестественность её окружения.

Лайтнинг закрыла глаза в надежде, что всё это сейчас исчезнет. Голова кружилась.

Последнее, что она помнила - огни ночного города и глупую шутку Игниса на блок-посту, когда металлодетектор её не пропустил: «Ветеран войны - титановая пластина в голове.» Весь идиотизм и нереальность этого воспоминания доказывали её правоту – ей это приснилось. А может быть и принц с его командой, и Южный Клык, и гигантские твари – всё сон или очередное испытание Винсента и доктора Сида?

Клэр, не размыкая век, проверила языком свой зуб, тот крепко сидел на месте. Она вообще сейчас не испытывала боли. Девушка открыла глаза, видение комнаты не исчезло, она провела рукой по своему плечу, там, где должна была быть рана от дробовика, и почувствовала жесткую корку, которая легко отошла, обнажая гладкую кожу. Тяжело выдохнув, Лайт встала, босые ноги смяли мягкий ворс узорчатого ковра, окончательно убеждая её в реальности комнаты.

Всё это ей не приснилось, она не видит снов уже давно. Сколько раз она так перерождалась на службе? Она должна была стать старше на целую череду жизней. Стоило давно привыкнуть к этим ощущениям новорожденного — невыносимому желанию двигаться и есть. Пустота её желудка уже начинала доводить до головной боли.

Стеклянный монстр, с которым она так рьяно боролась, – та самая регенерационная камера, которую ей обещал сероволосый. Значит, она всё ещё в его плену, но он уже снял с неё наручники, дал встретиться с Ваниль, вылечил и … поцеловал её.

Лайтнинг ощутила духоту и то, как дорогой ковер уходит из-под её ног. Захотелось срочно приложиться головой к ближайшей стене, то ли так остудить свой жар, то ли от чего-то огородиться, а может быть просто выбить из себя дурь. Как же подло он поступил, использовав её бессилие, вытащил потаенные женские слабости на свет. Нет, Клэр всё ещё в его плену, в его власти, и это лишь попытка купить её доверие, для того чтобы получить желаемое. Девушка даже не хочет представлять, что этот садист собирается потребовать у неё за помощь.

Лайтнинг подошла к зеркалу, широкой полосой украшавшему этот помпезный интерьер. Ни одной царапины или синяка, на лице, на теле, на месте ран лишь светлая и гладкая кожа. Волосы и ногти как будто стали чуть длиннее. Сейчас Фэррон заметила, что осталась в одном белье. Точнее, то, что кроме одежды, исчезли часы и гравитон. И это ей не понравилось. Девушка окинула напряженным взглядом комнату, ища свои вещи. Глаза заметили только светлое пятно около небольшой двери. Белое платье висело на вешалке. Губы девушки возмущенно содрогнулись, за неимением другого выбора она с усилием сдернула вешалку и открыла дверь, которая вела в ванную.

Как же резко изменилась обстановка вокруг солдата из Кокона, вместо терпкого вкуса собственной крови — строгие симфонии, навязывающие свои сдержанные правила.

***

Ручка двери медленно и осторожно повернулась. Лайтнинг не ожидала, что та будет незапертая и легко поддастся руке. Пустой и широкий коридор напоминал рощу в глубине полуночного леса. Готические арки ввинчивались в потолок своими растопыренными переплетениями — кронами деревьев. Она, босая, вышла в коридор, пол которого был устлан темным и холодным мрамором.