Свет в ночи
Шрифт:
– Меня зовут Луи Тернбулл, я внук миссис Клэрборн, проживаю в доме, известном как особняк Клэрборнов. – Луи повернулся к миссис Айронвуд. – Должен ли я сообщить мой возраст и род занятий?
– Не будь смешным, Луи. Тебе незачем быть здесь.
– У меня есть причина находиться здесь, – твердо ответил он. – Насколько я понимаю, суть дела в том, была или нет вчера в семь тридцать вечера Руби Дюма в эллинге, верно? Что ж, я могу заверить присутствующих, что ее там не было. Она была со мной. Мадемуазель Дюма пришла в семь тридцать и оставалась до девяти часов.
В комнате воцарилось
– Разве дело не в этом? – продолжал Луи.
– Отлично. Если тебе хочется продолжать в таком духе, то скажи, как ты можешь быть уверен в точном времени? – бросила вызов миссис Айронвуд. – Ты слепой. – Она обвела «судей» взглядом, полным превосходства.
Луи тоже повернулся к ним.
– Это правда, у меня были серьезные проблемы со зрением. Но в последнее время я добился больших успехов, – объяснил он, потом посмотрел на меня и улыбнулся. Молодой человек повернулся к напольным часам в углу кабинета. – Давайте посмотрим. Если верить часам в кабинете моей кузины, сейчас четыре двадцать… две, – объявил он и был совершенно прав.
Я посмотрела на «судей». На всех это произвело впечатление.
– Разумеется, вы можете проверить сказанное мной, вызвав нашего дворецкого Отиса, который встречал мадемуазель Дюма и провожал ее в конце вечера. Он также подавал нам чай во время ее визита. Так что, как видите, у Руби Дюма не было физической возможности быть в эллинге вчера вечером в семь тридцать, восемь, восемь тридцать, девять, – нараспев произнес Луи.
– Уважаемый член нашего преподавательского корпуса утверждает обратное, и у меня есть подписанное признание…
– Пожалуйста, выйдите к машине и пригласите Отиса войти, – обратился Луи к мисс Стивенс.
– В этом нет необходимости, – быстро возразила миссис Айронвуд.
– Но если мои показания вызывают какие-нибудь сомнения… – Луи повернулся к миссис Айронвуд. – Если будет нужно, я уверен, что смогу убедить мою бабушку также подтвердить мои слова.
Железная Леди уставилась на него. Ярость, бушевавшая внутри нее, окрасила ярким румянцем ее щеки и даже шею.
– То, что ты делаешь, Луи, никому не нужно, – пробормотала миссис Айронвуд.
– Никому, кроме мадемуазель Дюма, – парировал он.
Директриса закусила нижнюю губу и выпрямилась, подавляя свой гнев.
– Очень хорошо. При сложившихся обстоятельствах, учитывая противоречивые факты, я не вижу возможности для нашего совета ясно высказаться по этому вопросу. Я уверена, что вы все согласитесь со мной, – добавила она. Мистер Норман, мисс Уэллер и Дебора, широко открывшая глаза, кивнули.
– В соответствии с этим объявляю слушание закрытым. Решение не будет вынесено. Хочу подчеркнуть, что речь не идет об оправдании ученицы, против которой выдвинуты обвинения. Это всего лишь констатация того факта, что в настоящее время принять решение невозможно.
Миссис Айронвуд посмотрела на меня.
– Ты свободна, – произнесла она и отвернулась. Разочарование кипело в ней с такой силой, что мне казалось, я вижу, как дым идет у нее из ушей. Сердце тяжело билось у меня в груди, таким грохотом отдаваясь в ушах,
Луи подошел ко мне вместе с мисс Стивенс.
– Почему вы привезли его, мисс Стивенс? – спросила я, как только мы вышли из кабинета директрисы. – Миссис Айронвуд настолько рассердилась, что вам тоже достанется.
– Я подумала об этом и посчитала, что не могу лишиться моей лучшей ученицы, – ответила она со смехом. – Кроме того, стоило Луи услышать о том, что с тобой случилось, я не могла удержать его, правда, Луи?
– Совершенно верно, – ответил он, улыбаясь.
– И твое зрение так улучшилось, Луи! – воскликнула я. – Ты можешь определить время с точностью до минуты.
Он снова улыбнулся, а мисс Стивенс рассмеялась.
– Что в этом смешного?
– Луи предвидел, что ему укажут на его зрение, и спросил у меня точное время перед тем, как войти в кабинет, – объяснила Рейчел.
– Я знал, что если и ошибусь на пару минут, то это все равно произведет впечатление, – добавил он.
– Но ты не ошибся. Ты точно назвал время, – воскликнула я и обняла его. – Спасибо, Луи.
– Это было забавно. Наконец-то я сделал что-то для другого человека, – заметил он.
– И, вероятно, у тебя будут из-за этого неприятности с бабушкой, – прибавила я.
– Неважно. Я устал оттого, что со мной обращаются как с ребенком. Я сам могу принимать решения и отвечать за свои действия, – гордо объявил Луи.
Мы шли по коридору к выходу, и все трое держались за руки. Неожиданно я расхохоталась.
– Почему ты смеешься? – спросил Луи с улыбкой.
– Из-за моей сестры Жизель. Не могу дождаться, когда расскажу ей и увижу выражение ее лица.
– Что?! – завопила Жизель. – Тебя не выгнали из «Гринвуда»?
– Слушание окончено, решение не принято благодаря Луи и мисс Стивенс. Тебе следовало побывать там, Жизель, – проговорила я, настолько переполненная чувством удовлетворения, что просто бессовестно сияла. – Тебе бы понравилось выражение лица миссис Айронвуд, когда ей пришлось проглотить свои грубые слова и угрозы.
– Мне бы это не понравилось. Я думала, что мы едем домой! Я уже даже собрала большую часть вещей!
– Мы скоро поедем домой… на каникулы, – пропела я и вышла, оставив сестру сгорать от досады, не меньшей, чем у миссис Айронвуд.
Вести об обвинениях против меня и предстоящем слушании пронеслись по школе со скоростью урагана, так же быстро распространилась новость о том, что меня не выгнали. Вся история произвела совсем другой эффект, нежели тот, который предвкушала миссис Айронвуд, я уверена в этом. Вместо того чтобы превратить меня в парию в глазах других учениц, происшедшее сделало из меня героиню. Я выдержала испытание огнем и серой, гнев и силу нашей наводящей страх директрисы. Я оказалась Давидом, победившим нашего Голиафа и оставшимся в живых. Куда бы я ни пошла, девочки собирались вокруг меня, чтобы выяснить детали, но я не злорадствовала и знала, что мои ответы их разочаровывают.