Свет в тумане
Шрифт:
– Слишком симпатичный, - отрезала леди Гортензия.
– Я никогда не доверяю таким милым людям, вроде этого секретаря или вашего любовника, Эншо.
Мэб чуть было не ляпнула оскорбленно: «моего жениха!», но это, пожалуй, была бы чересчур сочная сплетня. Двор ее пока не заслужил. Да и не желала Мэб, чтобы ее обсуждали в подобном контексте придворные бездельники.
– Если Небо будет благосклонно, мы уже узнаем об этой истории много интересного, - резюмировала леди Гортензия, поднимаясь. И, кивнув царственно вошедшему Реджинальду, удалилась.
– Выдохни, она уже ушла, - посоветовал Реджинальд.
Мэб со свистом выдохнула воздух, шагнула вперед, обнимая мужчину, и пожаловалась:
– Эта женщина меня нервирует.
– Разве не такова суть всех придворных?
– хмыкнул Реджинальд.
– Забудь о ней. Едва ли вы будете часто встречаться. Разве что леди Гортензии придет опять в голову навестить Абартон. Что вряд ли. К слову об Абартоне, у меня две новости. С какой начать?
Мэб, не размыкая объятий, потянула Реджинальда к диванчику, где они устроились с большим комфортом. Прошмыгнувшая в гостиную служанка поставила на столик поднос с чаем — они определенно попали в большую милость к хозяйке пансиона — и беззвучно удалилась.
– Судя по твоему тону, - заметила Мэб, протягивая Реджинальду чашку, - одна из них плохая. Начни с хорошей.
– Эффи согласна безвозмездно передать архив дяди Абартону, когда вступит в наследство. Это произойдет осенью. Нужно будет тогда прислать кого-то с официальными бумагами и забрать все эти коробки.
– А плохая новость какая?
– спросила Мэб.
– Нас с тобой Абартон пока не ждет.
– Как это?
– нахмурилась Мэб.
– Я позвонил, уведомил их, что мы собираемся вернуться и… - Реджинальд развел руками.
– Пф-ф! На время проведения расследования посторонние там не нужны.
Мэб выругалась.
– Смотри на этой с положительной стороны, - предложил Реджинальд.
– Мы с тобой по крайней мере не в списке подозреваемых. Можем пока съездить в Вандомэ.
– Зачем это?
– насторожилась Мэб. У нее места для отпуска, предлагаемые Реджинальдом, начали уже потихоньку вызывать подозрения.
– Затем, моя дорогая, что это самое романтичное место на земле. Так во всяком случае утверждают рекламные проспекты. Ну, знаешь, круассаны, вино, лавандовые поля.
– А на самом деле?
– А на самом деле, - улыбнулся Реджинальд, - именно там проживает один из лучших артефакторов современности. Я хотел бы расспросить его о картине.
– С нашим везением, - проворчала Мэб, - он либо в тюрьме, либо в могиле.
Реджинальд легкомысленно пожал плечами.
– В таком случае нам останутся специалисты по магическим связям. Они, представь, тоже живут в Вандомэ.
42.
С Верне они столкнулись уже на пароме. Так случилось, что машина Реджинальда оказалась соседкой роскошного скроллемана миллиардера. Мэб, выбравшись наружу, поискала что-то глазами, а потом с сожалением проговорила:
– Гвоздя нету.
– Ты хотела ему дурное слово нацарапать?
– усмехнулся Реджинальд.
– Можешь не стараться, на скроллемане дорогостоящая защита от порчи.
Мэб проворчала еще что-то и пнула от души колесо. Скроллеман отозвался гудением и противным воплем клаксона, привлекшим к ним ненужное внимание. Со вздохом Реджинальд привлек Мэб к себе и потянул ее на палубу.
Увы, палуба у парома была только одна, и публика тут не делилась на богатую и бедную, знать и простолюдинов. Прежде всего потому, что на Хап-он-Дью отдыхал в основном средний класс. Все эти люди одинаково сторонились и Верне — лицо его было известно по фото в газетах и журналах — и Мэб, одетой дорого и для местных вызывающе. И в итоге так получилось, что их троих буквально толкнуло друг к другу. Вокруг образовалась своеобразная полоса отчуждения.
– Тоже решили уехать, леди Мэб, - улыбнулся Верне. Реджинальда он игнорировал.
– И то верно. Делать на этом острове нечего.
Мэб склонила голову к плечу.
– Ну, до этого вы как-то находили себе занятие.
Нужно было остановить ее, но Реджинальд не успел. Или не пожелал? Хотелось посмотреть на реакцию педжабарского богатея. Хотелось как-то стереть эту самодовольную белозубую ухмылку с его загорелого лица.
– Вы убили барона, - сказала Мэб.
– Вы убили барона, превратили Бли в растение своим артефактом и запугали Флоранс. Вы забрали картину, а также артефакт, позволяющий ходить в бурю.
Верне неприятно улыбнулся. Это было еще гаже той ухмылки, что кривила его полные губы минуту назад.
– У вам богатая фантазия, леди Мэб. И у вашего друга — тоже.
Щеки Мэб вспыхнули румянцем. Реджинальд едва успел схватить ее за руку, прижать к себе и увлечь в противоположную сторону, как можно дальше от Верне.
– Успокойся.
– Он даже не отрицает, Реджинальд!
– возмутилась Мэб.
– А зачем ему? Либо он невиновен, и отрицание тут пользы не принесет. Либо он уверен в себе.
– Мы знаем, что он убийца, и ничего не сделаем?
Реджинальд покачал головой, вздохнул и поцеловал Мэб в горячий лоб. Это ее пусть немного, но успокоило.
– Думаю, даже инспектор подозревал его. Но он ничего не мог поделать, мы и подавно. Знаешь, есть хорошая поговорка: если долго сидеть на берегу реки, можно увидеть, как мимо проплывает труп твоего врага.
Мэб бросила мрачный взгляд на воду, которую рассекал сейчас паром.
– И насколько она быстрая, эта река?
– Забудь о нем, - попросил Реджинальд, обнимая женщину.
– Оставь это в прошлом.
– Даже если он повинен в смерти Лили?
– сощурилась Мэб.
Реджинальд посмотрел на противоположный борт, где у леера стоял неподвижно Верне. Весь в белом, загорелый, точно сошедший со страницы модного журнала. Самодовольный. Однажды он совершит ошибку, возможно уже ее совершил. Однажды, в этом Реджинальд не сомневался, он кончит на виселице.
– Думаю, это быстрая речка. Можешь ускорить ее течение и написать ко Двору, что Верне проявляет непозволительный интерес к старым поместьям. Родовая магия по моему мнению должна оставаться в семьях. Так для всех лучше.