Свет в заброшенном доме
Шрифт:
– Нет.
– А как мешками зерно таскает?
– Нет.
– А как несла с рынка барашка на плечах?
– Нет.
– Значит, ты ничего в жизни не видал, Многодетный. Однажды мы сказали Марии Павловне, как её прозвали – она так хохотала, что из глаз полились слёзы. Потом говорит: «Ладно, если вам нравится так меня называть, пожалуйста, называйте, я не обижаюсь, но если вы будете плохо учиться и плохо вести себя, тогда пеняйте на себя».
Короче говоря, в этот памятный день, когда я получил свою первую пятёрку по родному языку, мы с Самоваром и Карабаем говорили только о Марии Павловне: и во время ужина, и после ужина, когда девочки устроили танцы, а мы наблюдали за ними со стороны. Обычно молчаливый, Карабай тоже не закрывал рта. Он, например, рассказал, что, получив на мужа «чёрное письмо», Мария Павловна чуть не умерла. Полдня лежала без сознания. Детдомовцы испугались, начали так выть, словно Марию Павловну уже выносили хоронить. От криков этих и привала в себя, видать, тётя Русская. Она обняла всех, кого могла, выдавила из себя улыбку: «Не плачьте, дети мои, успокойтесь, ничего не случилось. У меня всё прошло».
В некотором царстве, некотором государстве…
Когда кончились вечерние игры во дворе, Самовар, Карабай и я опять пошли к Марии Павловне. Нам всё ещё хотелось сообщить ей о моём успехе, получить что-нибудь вкусненькое за приятную весть. В домике директора горела лампа. Сразу войти мы не решились. Подкрались к окну, заглянули внутрь.
На кровати лежит Рабия, прижимая к груди куклу с блестящим лбом. Верхом на деревянном коне сидит Аман. Он схватился за блестящую спинку кровати, подпрыгивает на месте, точно несётся вскачь. Мария Павловна расчёсывает волосы громадным гребешком. Рабия и Аман пристают к ней с просьбой рассказать сказку.
– Уснёте, если расскажу?
– Уснём, – пообещали дети.
– В некотором царстве, в некотором государстве, в городе Коканде, – начала рассказывать Мария Павловна, – жил-был воробей…
– Воробей, воробей, кого хочешь, того бей!.. – запрыгал Аман.
– Только не мешай мне, Аман, а то забуду сказку. Так вот, ковырялся однажды тот воробей в куче мусора и нашёл семя хлопка. Подхватил и полетел к дехканину. Прилетел и чирикает:
Посей семечко скорей,Дехканин, посей.Не посеешь – дом сожгу,Тебя по миру пущу.Испугался дехканин, посеял семя в землю. Вырос из него большущий куст, на дерево похожий, и на нём видимо-невидимо кураков [37] . А вскоре и хлопок созрел, забелел на кусте. Опять прилетел воробушек, чирикает:
Собирай собирайПоскорей мой урожай.Не то дом твой подожгу,Тебя по миру пущу.Испугался дехканин, собрал урожай. Взял воробей хлопок, полетел к старухе. Прилетел, чирикает:
Чеши вату и взбивай,Скорей пряжу мне давай.Или я твой дом сожгу,Тебя по миру пущу.37
Курак – нераскрывшаяся коробочка хлопка.
Подхватил воробей пряжу, полетел к мастеру. Прилетел, говорит:
Сшей мне тюбетейку,Буду ждать недельку.Не сошьёшь – дом подожгу,Тебя по миру пущу.Испугался мастер, сшил воробью тюбетейку, узорами украсил. Надел воробушек тюбетейку на голову, полетел во дворец падишаха. Прилетел в царский сад, прыгает с ветки на ветку: «У меня тюбетейка, у меня тюбетейка, а у царя нет, а у царя нет!» Разозлился падишах, велел слугам поймать птицу и обезглавить. А воробушек взлетел на самую высокую ветку – поди поймай его – и чирикает оттуда: «У меня тюбетейка есть, есть, а у царя нет, нет!» Говорят, с тех пор и порхает воробей с ветки на ветку и дразнится: «У меня есть, а у царя нет!»
Ну, теперь будете спать, дети?
Дети не ответили, потому что уже спали. Тётя Русская положила Амана рядом с Рабиёй. Тут мы и решились войти в дом.
– А мы слышали вашу сказку, – признались. – За окном стояли.
Карабай, который никогда не смотрит себе под ноги, опрокинул миску с Катыком [38] , приготовленным Марией Павловной для мытья головы.
– Ничего, ничего, не расстраивайтесь, – поспешила тётя Русская успокоить нас, – остатков вполне хватит. Волос у меня немного. А вы, мальчики, впредь не стойте под окнами, заходите в дом без всяких, ладно?
38
Катык – кислое молоко, творог.
– Ладно, – кивнули мы.
– У вас ко мне дело?
– Мы пришли за суюнчи.
– Суюнчи? – удивилась Мария Павловна.
– Да. Сегодня ваш Многодетный… простите, Ариф получил пятёрку, – пояснил Самовар.
– Пятёрку! – воскликнула тётя Русская.
– По родному языку, – добавил Карабай. Мария Павловна так обрадовалась, что крепко расцеловала нас. Мне она подарила неочиненный красный карандаш, Самовару – ластик, а Карабаю – два пера. И ещё она пообещала купить им рыболовные крючки, если они подтянут меня и по другим предметам.
Больше мы не стали задерживаться. Попрощались и ушли. Пусть директор спокойно помоет голову.
Ночные стенания сирот
Говорил я уже или нет, Зулейха наша стала в последнее время чересчур суеверной. Верит в разных чертей и дьяволов, дивов и пэри. К сожалению, она сдружилась с девочкой Дильбар, во всём похожей на неё. Вот они и взбаламутили своих подружек: «Если в полночь подойти к печной трубе и устроить плач по брату или отцу, который на фронте, то плач этот дойдет до ушей всевышнего и аллах обязательно вернёт их домой». Девчонки вначале не поверили, но потом сдались. Сами знаете, у каждого кто-нибудь да на фронте и, конечно, каждому хочется, чтоб тот быстрее вернулся. Ладно, решили девочки, попробовать-то можно. Ну и собрались в полночь, устроили стенания. И что вы думаете? То ли случайность, то ли их жалобный вой дошёл до фронтов Ленинграда, во всяком случае, когда девочка по имени Абидахон утром вышла умываться, она увидела отца в длинной шинели, растерянно озиравшегося во дворе. Через час после него появился отец Сони, девочки-татарки…
Поверите ли, после этого в нашем детдоме началось повальное увлечение стенаниями. Всё происходило, конечно, в строгой тайне, когда воспитатели засыпали. Сегодня очередь дошла и до нашей комнаты. Шермат у нас считается ночным директором. Никто перечить ему не смеет. Вот этот-то «директор» вначале ни в какую не соглашался, когда ребята хотели провести стенания, а сегодня сам велел. Да такую начал подготовку, точно мы собирались давать представление.
Дежурной в тот вечер была воспитательница Донохон-апа Ойумереть. Обычно она не торчит в детдоме, пока все уснут: даёт какое-нибудь задание или прочитает коротенькое сообщение из газеты и, пожелав спокойной ночи, спешит домой. Сегодня же поставила посреди спальни табуретку с расшатавшимися ножками, уселась, точно собиралась остаться здесь на всю ночь. Может, она слышала, что мы сегодня собираемся стенать? Или получила нагоняй от Марии Павловны за то, что рано уходит домой?
Мы молча переглядывались, не зная, как быть.
– Домашние задания сделали? – спросила Ойумереть.
– Сделали! – закричали мы хором.
– Ко мне вопросы есть?
– Вопросов нет!
– Тогда начнём занятие.
– Апа, мы сегодня очень устали, может, ляжем пораньше? – попросил Самовар.
– Нет, хоть немного ещё позанимаемся. Время раннее.
– А мы хотели завтра пораньше встать и сделать уборку.
Но Ойумереть была непреклонна.
– Сегодня будем отгадывать загадки, – заявила она. – Кто быстрее и больше всех отгадает, тот получит премию, шесть штук карандашей для рисования. Ну, начали, дети?