Светлана
Шрифт:
А Юра Самсонов и его приятель Витя Чижов отозвали Светлану к себе в комнату и прикрыли дверь.
— Света, мы завтра после уроков подойдем к вашей школе. Ты покажи нам девочек, которые тебя обидели. Мы с ними потолкуем!
Так как у Юры при этом были сжаты кулаки, Светлана ответила, улыбнувшись:
— Пожалуй, лучше не показывать: я боюсь, что от девочек ничего не останется после такого разговора!
— Не беспокойся, — ответил Юра, небрежно засовывая руки в карманы. — Я никогда не дерусь с девочками. Побеседуем, и этого будет достаточно,
А Витя Чижов изрек с философским видом:
— Попадаются еще у нас несознательные люди! В особенности среди женщин!
Светлана сейчас же обиделась за женщин. Кроме того, ей было смешно, что Люсю и Нюру назвали женщинами. И еще... тепло стало от этих мальчишеских угроз.
Разумеется, Светлана отговорила ребят приходить завтра к девочкам в школу. Но было приятно сознавать, что на случай нужды есть у нее заступники, старшие братья, с такими вот солидными кулачищами.
И, наконец, последний разговор был вечером, в кабинете Натальи Николаевны. Хорошо, что он был последним, что можно было прямо из кабинета идти в спальню, где уже темно, — потому что все, что накопилось на сердце за эти три дня, вылилось солеными и в то же время сладкими слезами.
— Я, юный пионер Союза Советских Социалистических Республик... перед лицом своих товарищей обещаю...
Зал украшен еловыми ветками. Пахнет смолой и лесом, как будто уже наступил Новый год. Ноябрьское солнце далеко протянуло свои негреющие, но ласковые лучи. В этих лучах еще белее кажутся белые воротнички на платьях девочек, еще краснее красное знамя дружины...
Как старательно выговаривают слова маленькие третьеклассницы! Они тоже волнуются, но совсем по-другому. Для них это все такое привычное — портреты, красное знамя... Они даже понять не могут, что можно отвыкнуть от этого за три года.
Ребята рассказывали, что когда принимают в пионеры в мужских школах, мальчик, стоящий в шеренге первым, преклонив колено, целует красное знамя дружины. А другие ребята целуют свои красные галстуки. Жалко, что девочкам в детском доме так не полагается.
Ничего, галстук можно будет поцеловать потом.
Вот он все ближе, ближе, маленький огненный треугольник.
Елена Михайловна несет его в руках, она подходит к Светлане. Светлана ждет, напряженно вытянувшись. Лицо вожатой серьезно и важно, только где-то в глубине глаз ободряющая улыбка.
Из всех воспитателей в детском доме Елена Михайловна самая молодая — она только два года тому назад окончила десятилетку. Она учится в заочном институте, и это как-то особенно сближает с ней ребят. Когда Елена Михайловна сдает зачеты, ребята волнуются за нее.
Красный галстук ложится на плечи, мягко обвивается вокруг шеи.
Елена Михайловна растрогана волнением Светланы, ее руки на секунду задерживаются, расправляя галстук. Глазами она говорит: «Поздравляю», и отходит.
Все ребята в шеренге уже пионеры. Как хорошо стоять рядом с ними!
Пускай Светлана старше их — нелепо было думать,
В задних рядах движение — выходят два мальчика и девочка сменить ребят у знамени.
Теперь знамя держит Юра Самсонов. Ему очень подходит быть знаменосцем — он такой сильный, широкоплечий. Юра мог бы учиться в восьмом классе, а учится в шестом: тоже много было пропущено. В классе он самый старший, но не похоже, чтобы это тяготило его. А может быть, и тяготит, только он умеет не показывать этого.
А ведь у мальчиков еще заметнее: Юра прямо возвышается над своими одноклассниками. Такие большие ребята отпускают чубчики и устраивают разнообразные прически, а Юра острижен под машинку, как маленький... Ничего не поделаешь, чубчики отпускать разрешается только с седьмого класса.
На шаг впереди своего отряда — Алла Нежданова, невысокая, серьезная, в очках. Она председатель совета отряда, ее очень хорошо слушаются и мальчики и девочки. Алла самая способная из всех ребят в детском доме, самая умная, самая... Это Алла назвала Светлану сестренкой...
Да, детский дом — это семья. Необычная семья, очень большая. Как и во всякой семье, братья и сестры не всегда живут мирно. Бывали и ссоры и взаимные обиды. Но если кого-нибудь из детдомовских ребят обижали посторонние — в школе или на улице, — братья и сестры немедленно объединялись и выступали как один человек на защиту.
А теперь еще будем в одной дружине! Слово-то какое хорошее — дружина!
На следующий день в школе Светлану стали поздравлять, как только она сняла шубу и все увидели красный галстук.
Поцеловала Лида Максимова, налетели все три Мухи вместе с Нюрой Поповой, а за ними и другие девочки.
На Галю Солнцеву Светлана сердилась тогда, в сентябре, только один день: больше не могла.
Придя в класс после всего этого скандала, Светлана решила держать себя гордо и независимо, но девочки встретили ее так тепло, они так волновались за нее, что вся ее надуманная гордость исчезла бесследно, как исчезает лопнувший мыльный пузырь. А Галя Солнцева сразу спросила:
— Ты очень на меня обиделась, что я про тебя рассказала?
На этом обида и кончилась. Потом подошла Нюра Попова:
— Ты на меня не сердись. Я всегда так: сначала скажу, а потом подумаю.
Оказалось, что и Нюре и Тусе Цветаевой попало от всех — и от Лиды, и от старшей вожатой, и от Ивана Ивановича, и от директора.
Но больше всего попало им от девочек на классном собрании, которое стихийно началось тогда после уроков. Нюра плакала и жалела Светлану, а Туся, наоборот, не раскаялась.
Вечером приходила в школу Тусина мама и, защищая Тусю, негодовала на всех: и на вожатую, и на Ивана Ивановича, и на директора. Она говорила, что девочки «травят» ее дочь, а учителя и директор, вместо того чтобы просто исключить Светлану из школы, стараются всю вину свалить на бедную Тусю.