Светлая полоска Тьмы
Шрифт:
— Ты не обучал меня магии, — в ход пошли упреки, словно я сопливый мальчишка.
— Ты боялся ее как огня. Инквизиторские подвалы лишили тебя былого авантюризма, хоть и не сломали. Я видел, с каким неодобрением ты относился к моим магическим изысканиям.
— Твои объяснения запоздали, — теперь вздохнул я. Недосказанность обошлась нам очень дорого.
— Никогда не поздно вернуться к другу, — он протянул мне руку.
Я принял бы ее, если бы не единение с Ключником. Слишком много ненависти и жажды мести досталось мне от него.
Квинт понял это, прочитав выражение моего лица, ментального щита он не коснулся. Мгновенно выбросив руку, он выпустил призрачную багровую плеть, захлестнувшую шею наставника. Она легко прошла сквозь его щиты. Рывок — характерный хруст возвестил о смерти Петра раньше, чем я почувствовал это через эмпатическую связь.
— Зачем!? — взревел я, словно раненый зверь. Столько потерь: сначала старый друг, которого я предал из-за недопонимания, потом наставник, ставший мне дороже брата.
— Он давно мозолил мне глаза, — спокойно ответил Квинт, будто просто прихлопнул назойливую муху. — Если хочешь, можешь похоронить этого пройдоху, я подожду.
— Уйди, — во мне клокотала ненависть. — Я не хочу более тебя знать.
— Жаль, — он с грустью посмотрел на меня. — Настанет день, когда вся эта дурь Ключника, выветрится у тебя из головы. Я подожду. Ты все-таки мой единственный друг за последнюю пару тысяч лет.
Он разбежался и взмыл в небо драконом. Покружил надо мной, то ли ожидая, что я передумаю, то ли прощаясь. Не дождавшись, он полетел на восток.
^
Глава 48. Попытка не пытка
Я сидела на табурете за столом. Огарок свечи догорал. Пламя камина отбрасывало блики на развалившегося на лежаке Зигмунда. Было давно за полночь, но спать не хотелось. Его рассказ сильно потряс меня.
— Почему ты до сих пор не простил его? — спросила я.
— Всё не так просто, Алиса, — он вздохнул. — За триста лет между нами много всего произошло.
— Может поделишься?
— Как-нибудь в другой раз. Поздно уже, пора ложиться, — он зевнул. Потом добавил, глядя на мою недовольную гримасу: — Нужно отдохнуть, пока есть время.
— Где я буду спать? — спросила с намеком, что нужно бы уступить даме место.
— Здесь, — он похлопал ладонью рядом с собой.
— Не думаю, — я покачала головой.
— Тогда ложись, где хочешь. Пол большой, — он развалился на всю ширь лежака, заложив руки за голову.
Наглец! Решительно встав с табурета, я подошла к нему.
— Подъем! — я двинула носком ботинка по ножке лежака. — Сам спи на полу!
Я еще не договорила, как уже оказалась под ним. Он навалился всем телом. Я только охнула. Сама же, дура, давала себе зарок, не злить его, не провоцировать. И вот напоролась. Он воспользовался моим замешательством и поцеловал, умело и дерзко. Я невольно ответила. Он углубил поцелуй. Внизу живота поднялась теплая волна. Изголодавшееся тело жаждало разрядки. Я застонала и заёрзала под ним. Он прервал поцелуй и стянул с меня свитер вместе с футболкой. Я не сопротивлялась, не было сил бороться с собой. Он покрывал моё лицо и шею поцелуями, то легкими, едва касаясь кожи, то жесткими, почти кусая. Я стонала, наслаждаясь всем, что он делал. Стянув зубами бретельку бюстгальтера, он обвел языком затвердевший сосок, и я очнулась. Внезапно возникшее перед глазами лицо Квинта, полное боли и разочарования, отрезвило меня почище ушата холодной водицы.
— Не надо, — умоляюще прошептала я. — Пожалуйста, остановись.
Он замер, приподнявшись надо мной на руках. Его лицо было абсолютно спокойно, но взгляд выдавал еле сдерживаемую страсть, смешанную с раздражением. Опасное сочетание, можно сказать, взрывоопасное. Я замялась, подбирая слова для оправдания своего отказа, в результате промямлила:
— Понимаешь, у меня чувства к другому.
Не говоря ни слова, он поднялся и сел на край лежака. Я вернула бретельку на место и натянула футболку, второпях вытащив ее из свитера, затем присела рядом с ним. Некоторое время он молчал, глядя куда-то в темноту комнаты. Я готова была провалиться сквозь землю из-за неловкости ситуации.
— Тарквин даже не человек, Алиса, — нарушил он затянувшееся молчание.
— Я тоже.
— До моста ты была им, а он нет. Даркосы — социопаты. Они отлично умеют притворяться людьми, но это лишь игра.
— Он другой.
— Сколько ты его знаешь? — он повернулся ко мне, заглянул в глаза. — Сутки?
— Десять лет Квинт был моим одноклассником и первой любовью. Мои чувства к нему не изменились.
— Ты влюблена в мечту, иллюзию, которую он для тебя создал, но не мне тебя судить. Я сам когда-то почитал его как Бога, чуть ли не молился. И что со мной стало? — он снова вздохнул. — Превратился в одиночку, одержимого местью. Разница лишь в том, что меня он отпустил, а тебя сожрет.
— Не сожрет! — уверенно заявила я, хотя зерна сомнений уже проросли в моей душе.
— Ладно. Верь во что хочешь. Одно не могу понять, почему он не инициировал тебя сам? Зачем позволил это Плетневой?
— О чем ты?
— У видящих есть два способа приобщиться к Силе. Первый, общепринятый и безопасный — дефлорация, желательно после совершеннолетия. Второй, запрещенный Советом и опасный — добровольное самоубийство. В былые времена, еще до запрета, его использовали, когда первый не сработал. Но тогда видящие были сильнее — благополучный исход был более вероятен. В случае смертельной инициации ведьма даже получала некоторые бонусы, например, дар предвидения. Сейчас всё иначе. Древо ослабло настолько, что такая инициация — стопроцентный летальный исход для всех, кто младше восьмого поколения.
— Это все очень интересно и познавательно, но причем здесь Алка и Квинт?
— По какой-то причине, он влюбил тебя в себя, но не воспользовался этим. Я прав?
— У нас с Вовкой ничего не было, — смутилась я. — Правда, на выпускном я чуть не соблазнила его, но он сказал, что все должно быть не так, или что-то в этом роде. Потом его не стало. Он погиб, точнее разыграл свою смерть.
— Дай угадаю, ты чуть не покончила с собой после этого?
— Да, но мама нашла гору таблеток, которыми я запаслась, и остановила меня.
— Теперь все более или менее ясно.
— Может, и меня просветишь.
— Квинт не стал тебя трогать из-за гона. Видимо, сначала собирался — потом передумал. Счел смертельную инициацию более безопасной, а ты ее избежала.
— Причём здесь гон? Он сказал, что до него еще долго.
— Ложь. Поверь мне, я присутствовал при рождении его последнего отпрыска. Было это зимой 1674 года. Уже лет сорок его подавляет. Квинт, конечно, древен — время у него еще есть, но с тобой он рисковать не стал. Думаю, из-за твоей Силы.